Кен Бруен - Убийство жестянщиков

Он встал и сказал:

– Заеду за вами в семь. Захватите оружие.

– Что мне надеть для роли мстителя?

Он задумался:

– Что-нибудь прохладное.

После обеда мне принесли пакет. Без марки. Я распечатал и увидел кокаин. Сказал вслух:

– Молодец, Трубочист.

Насыпал себе полоску. Нос заживал, но все равно больно было дико. Умудрился вдохнуть дважды. После воздержания в течение двух с половиной недель подействовало подобно грому. Слава богу. Десны онемели, и я почувствовал ледяное щекотание в горле, заморозившее мне мозги. Теперь я мог рискнуть взглянуть в зеркало.

Ничего хорошего. Нос согнут влево. Возможно, после следующего перелома он встанет на место. А следующий раз будет, это я знал по опыту. Так было всегда. Под глазами густые синие тени, как раз в тон полицейской форме. Новые глубокие морщины у рта. Каким же старым я становлюсь. Недостаточно старым, черт возьми, чтобы полюбить Джорджа Майкла. Улыбнулся, полюбовался зубами. Маяк в сто ватт в пустыне. Зубы жили сами по себе. Вспомнилась детская песенка: «Ты удивишься, куда делся желтый налет, если почистишь зубы „Пепсодентом“».

Вот так.

Кокаин забирал круто. Мне надо было выйти. Показать свою улыбку двадцатилетнего на лице мужика в полтинник. Я надел белую рубашку, брюки и куртку. Почти что кожа. Я был самым старым пижоном в городе. Кисет бился о грудь, подобно самым дурным новостям.

Выйдя на белый свет, я подивился яркому солнцу. Тепла не было, но можно притвориться. Сосед сказал:

– Мы проиграли повторную игру.

– Разве?

– Не смогли победить этих подонков Керри.

– Может быть, в следующем году.

– Черта с два.

Сосед на мой вкус. Я направился в «Живаго Рекордс». Диклэн поднял голову и сказал:

– Ты вернулся.

– Как проницательно.

– Что?

– Не обращай внимания. Мне нужен Король.

– Элвис?

– А есть другой?

– Лучшие хиты?

– Точно.

– Диск?

– Диклэн, я не хочу учить тебя твоему делу, но если человеку за сорок, он не покупает диски.

– Тебе бы МР3-плеер.

– Мне бы с кем-нибудь перепихнуться.

– Джек, право, ты стал обидчивым. Что случилось с твоим носом?

– Я посоветовал одному парню купить МР3-плеер.

Он сделал мне скидку в несколько фунтов, так что я его простил.

Я знал, что должен сходить на кладбище, причем не единожды. Чувствовал ли я себя виноватым? Господи, еще как. Достаточно ли виноватым, чтобы туда пойти? Не совсем.

Я повстречал ирландского румына по имени Чаз. Он когда-то был настоящим румыном, но потом стал почти местным. Он спросил:

– Как насчет пинты?

– С удовольствием.

Мы двинулись в паб «У Гаравана». Ничего не изменилось, ничего не испорчено. Я сел в углу, а Чаз пошел за пивом. Я достал сигареты и закурил. Чаз принес кружки и сказал:

– Slainte.

– Будем.

Он взял сигарету из моей пачки «Малборо», воспользовался моей «Зиппо». Внимательно оглядел зажигалку и сказал:

– Настоящее серебро.

– И что?

– Цыгане делали.

– Верно.

– Продай.

– Мне ее одолжили.

– Одолжи мне.

– Нет.

Кружки быстро опустели, я заказал еще. Пригляделся к Чазу. На нем был свитер с военными регалиями. Я спросил:

– Как дела?

– Надеюсь получить грант от Художественного совета.

– На что?

– Пока не знаю, но что-нибудь придумаю.

– Тебе обязательно повезет.

– Знаешь, Джек, в Ирландии не любят румын.

– Мне очень жаль.

– Но в Голуэе все по-другому.

– Прекрасно.

– Да нет, здесь нас ненавидят.

– Вот как.

– Одолжи мне пятерку, Джек.

Я дал ему деньги. «Пока», – и я удалился.

И налетел прямо на свою мать. Она взглянула поверх моей головы, где висела вывеска паба. Это вместо «здравствуй». Лицо, как и раньше, без морщин, как будто жизнь ее не коснулась. Так бывает с монашками. «Эсти Лаудер», поимей в виду: поинтересуйся монашками. Когда смотришь в ее глаза, то видишь Арктику, ледяную голубизну. И всегда одно и то же послание: «Я тебя похороню».

Она сказала:

– Сын.

Памятуя о запахе пива изо рта и сломанном носе, я ограничился фразой:

– Как дела?

– Ты вернулся.

– Правильно.

Молчание. Люди ее типа умеют наслаждаться таким молчанием. Мне все это было знакомо, да еще во мне гулял алкоголь, поэтому я был в состоянии играть в эту игру. Ждал. Она сдалась первой:

– Могу угостить тебя чаем.

– Не думаю.

– Тут в лавочке пекут дивные плюшки.

– Нет, не сегодня.

– Ты никогда не думал, что стоит написать?

Старая песня, привычное нытье. Я сказал:

– О, я думал написать. Вот только я никогда не собирался писать тебе.