Алексей Травин: Следы на карте

Акбар с рассветом ушел к отарам. Овцы уже поднимались. Слышалось многоголосое блеяние. Особенно выделялись нежные голоса ягнят. Старый Сангин кипятил чай. Увидев смертельно усталого, бледного мальчика, ничего не сказал. Когда чай вскипел, поставил перед ним пиалку и положил лепешку.

Чабан понял, что Акбар от него что-то скрывает, живет какой-то непонятной самостоятельной жизнью. Но допытываться не хотел. Чувствовал старик: наступает другая жизнь. Не остановить ее никому, как не остановишь весенний сель (Сель — поток).

Напившись чаю, Акбар попросил:

— Ата, я вас очень прошу отпустите меня сегодня в кишлак. Мне нужно.

— Зачем? Куда ты пойдешь? Ты еле держишься на ногах. Наверное, не спал всю ночь?

— Ата, я расскажу потом. А сейчас мне нужно обязательно уйти. Отпустите.

Грустно было старому Сангину. Прожил он всю жизнь и был у него только один интерес: добыть кусок хлеба, не умереть с голоду. Ни о чем другом он не думал. А теперь люди стали иными. Им нужно что-то еще. Вот и

Акбар. Радоваться бы ему, что нашел хорошую работу у богатого хозяина, так нет, у него есть еще какие-то заботы. Не нравилось это старику в новых людях. Но и в хозяине Сангин не чувствовал прежней уверенности и твердости. В былые времена Караишан сам пересчитал бы каждую овцу. А теперь? После захвата кишлака ни разу не приезжал к отарам. Красноармейский гарнизон в Чашмаи-поён погиб. Караишан вернулся, но старое время не возвратилось. Что-то тревожное, непонятное происходило в мире. Старик слышал перед рассветом выстрелы. Он связывал их с отсутствием Акбара и его просьбой снова уйти в Чашмаи-поён. Глаза мальчика были усталыми, покрасневшими, лицо осунувшимся. Сангин не имел детей, но он их нежно любил. Посмотрев на измученного Акбара, сердито сказал:

— Ладно, иди. Сегодня попасу в этом ущелье один. Завтра с утра погоним дальше в горы. К вечеру возвращайся.

Муаллим, Акбар и Шерали прождали красноармейцев весь день.

Перед заходом солнца на противоположном берегу реки появилось несколько человек. Увидев муаллима и протянутые через реку веревки, приветственно помахали ему рукой и снова скрылись в зеленом ущелье. Это был головной дозор отряда.

Через полчаса подошел весь отряд и началась переправа. В отряде было сто человек при двух станковых пулеметах. С наступлением темноты отряд переправился и двинулся в Чашмаи-поён. Впереди, рядом с командиром, шагали Акбар и Шерали.

Когда подошли к горе Хирс, Акбар попросил разрешения у командира вызвать Степана. Просидеть в пещере во время боя с басмачами для красноармейца было бы большим позором. Он сейчас немного поправился и мог участвовать в операции. Зная хорошо кишлак, Степан мог помочь руководить боем.

Акбар и Шерали поднялись в Рошткалу. Степан, услышав о приходе красноармейцев, затих, потом долго откашливался. В темноте не было видно его лица.

— Пойдем, сынок! — ласково сказал он Акбару. Шерали пришлось остаться в пещере вместе с Бахор. Одна она оставаться боялась.

Посоветовавшись со Степаном, командир отряда распределил свои силы так: половина отряда с одним пулеметом оседлала дорогу на Шинглич. Двадцать бойцов вместе с муаллимом расположились на склоне горы Хирс около того места, где несколько дней назад вела бой группа Степана. В этой группе снова остался Степан. Он теперь учел свои ошибки и часть бойцов порекомендовал разместить на самом краю ущелья, чтобы басмачам не удалось обойти красноармейцев с левого фланга.

Десять человек пошли в кишлак для освобождения геолога и нападения на штаб-квартиру басмачей Караишана. После выполнения задачи эта группа должна была отойти на западную окраину кишлака к осыпи и закрыть басмачам путь отступления по ущелью Сангикара. Остальные красноармейцы составили резерв. Акбар шел впереди командира, гордый важным поручением. Он был назначен проводником в группе по освобождению Портнягина. Возбуждение, вызываемое ожиданием предстоящего боя, победило усталость. Акбар осторожно, но бодро шагал вперед. К дому Караишана подошли незамеченными.

Двое красноармейцев сняли часового у тюрьмы геолога. Второй часовой, отдыхавший на софе под чинаром, выстрелил вверх, поднял тревогу. Но было уже поздно. Одна группа красноармейцев сорвала замки и открыла дверь в комнату, где был заперт Портнягин. Вторая — атаковала дом Караишана.

— Ульян Иванович, выходите! — радостно крикнул Акбар.— Красноармейцы пришли!

— Акбар, милый мальчуган! — послышался глухой голос геолога.— Иду!