Алекс Ровира - Последний ответ

— Никогда! — воскликнул Мойсес, — Там ее не ждет ничего хорошего. По поселку ходят слухи, что она колдунья, потому что всякие чужаки приходят к ней с просьбами о помощи. Они приносят ей пищу, а каменная женщина ими командует, несмотря на то что эти люди делают свои дела где-то очень далеко.

— Какие дела? — изумился я. — И где это далеко?

Мойсес пожал плечами и зевнул. Он рассказал нам все, что знал.

— Вы точно собираетесь провести здесь всю ночь? — еще раз переспросил мексиканец, уже собираясь уезжать.

— Мы немножко подождем, — совершенно спокойно ответила Сара.

Поспешно распрощавшись, Мойсес затрусил вниз по склону. Было видно, как он шагал в сторону пустого лагеря, потом и вовсе затерялся среди голубых скал.

Наступила абсолютная тишина, от которой даже болели уши.

Мы уселись на ровном участке холма. Сара обняла меня рукой за талию и положила голову мне на плечо. Мы просидели так довольно долго, словно супружеская чета, которая достигла края света и не надеется, что может произойти что-либо еще. Я не помню, как заснул, но когда раскрыл глаза, моя голова лежала на коленях у Сары. Француженка мягко гладила мои волосы. Ночь в пустыне постепенно озарялась багряным светом — он поднимался над далеким горизонтом, словно покрывало.

Тишина больше не была абсолютной. Какое-то легкое потрескивание заставило меня приподняться, чтобы понять, откуда оно доносится.

— Это там, — взволнованно шепнула Сара, указывая на вход в пещеру.

Внутри трепетал слабый свет.

У каменной женщины были длинные седые волосы и кожа морщинистая, точно иссохшая земля. Тем не менее глаза ее были так же полны жизни, как и у Лизерль на фотографии, которую мы видели на Статен-Айленде. Тот же блеск любопытства, что и на всех снимках Эйнштейна.

Без сомнения, эта преждевременно состарившаяся женщина была Милева, дочь Лизерль и ее второго мужа, внучка Альберта и Милевы.

Мы достигли цели своего путешествия.

Милева пригласила нас в свою пещеру тем же нежным голосом, который я слышал по телефону. Именно он зачитывал письмо Эйнштейна к Рузвельту на пленке в «Манки-тауне». Быть может, именно эти морщинистые руки надписывали почтовые карточки, позволившие устроить встречу в городке за тысячи километров отсюда.

Как она это все проделала — оставалось загадкой, которую мы вскоре сможем раскрыть. Но вначале нам предстояло получить ответы на другие вопросы, клокотавшие, словно отвар в котле, с которым управлялась сейчас каменная женщина.

— Вы проделали долгий путь, чтобы познакомиться со старухой, забытой миром, — произнесла она по-испански с легким мексиканским акцентом. — Но боюсь, вас ожидает разочарование. У меня есть для вас множество ответов, но нет того, который вы ищете.

Мы уселись на овечью шкуру перед широким ровным камнем, который служил нам столом. Милева взяла большой половник, наполнила три наши чашки отваром пустыни и устроилась по другую сторону камня. Ее длинные седые пряди ниспадали на наряд, похожий на индейское пончо.

— Если то, что ты нам скажешь, не имеет значения, тогда зачем же ты по всему свету оставляла следы, ведущие в эту пещеру?

Старуха дружелюбно улыбнулась и ответила:

— Я не говорила, что мои слова не имеют значения. Я хочу поделиться с вами тем, что полагаю жизненно важным для мира, вот только не раскрою вам последнюю дверь. Это не моя задача. Если начистоту, мне тоже неизвестно, что там, за дверью.

Француженка смотрела на эту даму из пустыни глазами, полными слез. Я понял, что для Сары сама встреча с внучкой Милевы Марич являлась наградой, оправдавшей все наши скитания. Но у меня было иное мнение.

— Есть люди, чье ремесло — убивать тех, кто приближается к «последнему ответу». — Я намеренно упомянул цель наших поисков. — По ту сторону двери должно скрываться нечто важное, раз уж люди, желающие присвоить себе эту тайну, повсюду сеют смерть.

— Убить можно и ради чего-то невиданного, неизвестного, — произнесла каменная женщина. — Так поступали европейцы, искавшие Эльдорадо, и делают самоубийцы, ищущие Бога. Но не бойтесь, нас защищает пустыня.