Алекс Ровира - Последний ответ

Был уже почти полдень, когда я спустился к завтраку, и голова трещала невыносимо. Причудливая химия алкоголя разбудила меня в шесть утра. Прочитав псевдонаучную статейку Йенсена, опубликованную в не самом престижном английском журнале, я долго пытался заснуть, однако похмелье меня не отпускало.

В то субботнее утро столовая «Мартахауса» выглядела довольно оживленно. Возле окна сидела Сара Брюне, свежая, как роза; она читала «Экспресс», швейцарский журнал на французском языке.

Сара слегка кивнула мне, не отрываясь от журнала. Поначалу я расценил это как неловкость, возникшую из-за шалостей вчерашней ночи. И все-таки, когда она дочитала статью и отложила журнал на стол, никакой краски стыда на ее щеках я не заметил.

Эта женщина оставалась для меня загадкой. Холодная и в то же время чувственная элегантность француженки никак не сочеталась ни с уймой одежды, раскиданной на полу в ее комнате, ни с вчерашним загулом. Быть может, существуют две Сары — одна дневная, официальная, и ее ночная противоположность?

Мне захотелось, чтобы так оно и было и чтобы наше общение продолжилось по меньшей мере еще несколько ночей. Среди прочих плюсов эта ситуация означала бы, что мы все еще останемся в живых.

— Ты прочел про Теслу?

— Да, — ответил я, поднеся к губам чашку с кофе. — Но у меня есть собственное мнение по поводу здравомыслия автора статьи.

— Все, что он излагает, — истинно, — совершенно серьезно ответила Сара. — Впрочем, Йенсен намеренно умолчал о некоторых, самых впечатляющих эпизодах.

— Что ты имеешь в виду?

— Существует еще одна любопытная гипотеза касательно Теслы, которую Йенсен не мог не знать. Подозреваю, датчанин не желает, чтобы кто-нибудь еще начал копать в этом направлении. Вот почему мне хотелось ознакомить тебя с этой статьей. Самое важное в ней то, о чем Йенсен умалчивает.

— Не могла бы ты выражаться яснее? У меня похмелье страшное, нет сил разбирать, что же такое безумный датчанин не высказал в своей статье.

Сара мягко пристукнула по белоснежной скатерти загадочным конвертом, из которого выпало несколько марок, выпущенных во Флоренции еще до перехода на евро. Прислушиваясь к объяснениям француженки, я принялся выкладывать эти двадцать прямоугольничков стоимостью в пятьдесят лир каждый рядком по столу. Великолепное шествие Ев.

— Йенсен не упоминает о формуле Е = mс² и о ее связи с первой супругой Эйнштейна.

— Вот теперь я тебя совсем не понимаю. Зачем ему понадобилось бы в статье о Тесле рассуждать о формуле энергии?

— Существует гипотеза, что знаменитейшая формула всех времен была создана Милевой Марич, которая уступила ее мужу, чтобы помочь ему достичь славы.

— Полная чушь! — воскликнул я, солидаризуясь с позицией скептика Павла. — Как могла женщина, не получившая высшего образования, открыть формулу атомной бомбы?

— Разумеется, с помощью своего друга Николы Теслы. В те времена никто больше его не знал о сущности и свойствах энергии. Итак, нет ничего странного в том, что именно Тесла применил свои познания, а математик Милева подсчитала, что энергия равняется массе тела, помноженной на скорость света в квадрате. На самом деле Тесла проводил свои эксперименты с электромагнетизмом раньше, чем Эйнштейн принялся писать на эту тему. Вот почему кое-кто утверждает, что теория относительности родилась из сотрудничества Николы и Милевы.

У меня не оставалось сил на споры — часть моего мозга все еще спала. С другой стороны, мне не хотелось перечить Саре ввиду нашего возможного сближения.

— Возможно, Эйнштейн заимствовал множество идей у других физиков, — согласился я. — Все-таки способность Альберта к синтезу идей превращает его в талантливейшего физика-популяризатора. С именем этого человека принято связывать много теорий, например о сжатии времени и пространства, хотя еще раньше эту мысль высказал Лоренц, нобелевский лауреат из Нидерландов.

После того как я таким образом блеснул эрудицией, а на самом-то деле припомнил один из своих недавних радиосценариев, за столиком воцарилась тишина. Меня овевал нежный аромат духов Сары. Мне захотелось погладить ее по волосам и прижаться щекой к щеке, но я понимал, что при свете дня получу отказ.

Чтобы выбросить из головы мысли об этой женщине — сила ее воздействия на меня была центростремительной, — я снова перевел взгляд на двадцать марок с изображением Евы. Вместе они стоили тысячу лир, то есть теперь примерно шестьдесят евроцентов. Что можно было отправить по почте с помощью одной такой марки?