Марина Серова - Музей восковых фигур

Я резко воспротивилась.

– Мне нельзя в больницу! Я должна быть в Питере по важному делу! Речь идет о судьбах людей! Поймите, это очень важно!

Мы препирались еще долго. Наконец начальник дал сигнал к отправлению поезда, но продолжал стоять на своем: мне надо в клинику.

– Я не против, только пусть это будет в Петербурге!..

За меня вступились соседи по купе.

– В самом деле, человек сам отвечает за свое здоровье. Что она будет делать в Александро-Невском? – сказал «Слава». – Мы втроем обязуемся присмотреть за ней и оказать необходимую помощь. Обеспечить охрану, в конце концов.

Препирательства затянулись. Наконец начальство сдалось.

– Хрен с вами. Если бы не падение, я бы оштрафовал вашу подружку за то, что она сорвала стоп-кран.

– Да мы ее в упор не знаем! – в один голос заявили три богатыря. – Просто соседка по купе! Мы даже не разговаривали в течение дня.

Все равно начальник не поверил. Махнул рукой и исчез.

Задержался только милиционер. Молодой парень с бритыми висками внимательно рассматривал мои шикарные ресницы, после чего спросил:

– Вы нам все рассказали? Может быть, имело место нападение? Судя по синякам?

Я слишком торопливо покачала головой.

– Нет-нет, я сама упала. Голова закружилась…

Сержант строго-настрого наказал парням:

– Смотрите за ней, как за собственным кошельком. Я проконтролирую.

Игорь и его друзья с поспешностью японских гейш закивали головами.

Когда милиционер испарился, я повернулась к молодым людям.

– Спасибо, ребята! Если вы такие молодцы, то помогите добраться до городского Управления внутренних дел в Питере.

Если бы не письмо из прокуратуры Тарасова, которое пробил для меня Мельников, то майор Пчелинцев меня просто бы не принял.

Майору было сорок пять, и выглядел он как Арлекин без грима. Про таких говорят: без мыла в задницу влезет. Глазки Пчелинцева бегали туда-сюда, словно вирус по компьютерной программе, на длинной переносице с горбинкой приклеились квадратные очки с тонкой металлической оправой.

Майор оказался из того типа людей, которые не спешили показывать «скелет, прячущийся в буфете». Тем не менее он охотно поделился информацией, касающейся Музея восковых фигур.

– Мокроусов, Солдатов, Прохоренко и ряд других лиц нам хорошо известны, – игриво начал рассказывать Пчелинцев, листая один из пухлых томов дела, которое значилось под номером 1211. – Дело в том, что в нашем Питере существует два Музея восковых фигур. Тот, который известен всей стране, гастролирует по большим городам. Другой же, его подпольный конкурент, прикрывающийся известным именем, на свой страх и риск занимается точно таким же бизнесом. Только уровень ниже, а наглости больше.

– Почему же вы, зная о подобной деятельности, не задержали эту группу? – спросила я.

– Собирались! Только не за использование чужого имиджа в своих целях, а за сокрытие доходов. Для того чтобы инкриминировать укрывательство в крупных размерах, приходится ждать. Наступает срок – получаем ордер.

– Хитро, – подивилась я. – Это напоминает мне дело Аль Капоне. Без зазрения совести отправлял людей на тот свет, а сел за сокрытие налогов.

– Точно! – радостно провозгласил майор. – Это единственное пока, за что мы можем зацепиться.

– А что, существуют и другие криминальные моменты? – спросила я.

– Есть. Около десяти лет назад Прохоренко организовал подпольный тотализатор. Боксерские бои. Мы узнали об этом совершенно случайно, когда погиб брат Прохоренко – Виктор Владимирович, мастер спорта по боксу. Погиб в результате несчастного случая – во время поединка. Дело о тотализаторе было закрыто – Прохоренко сумел отмазаться и купить всех свидетелей. Но подозреваемый был – боксер, с которым дрался Виктор Прохоренко. – Пчелинцев взял очередной том, раскрыл его на нужной странице и ткнул пальцем. – Если бы Прохоренко дал показания, то уголовное дело было бы закрыто еще тогда.

Я с любопытством посмотрела на страницу дела и обомлела. С фотографии на меня смотрело очень знакомое лицо. Фамилия была слишком известной, и не только для меня.

– Можно я позвоню в Тарасов? Нужно проверить одну информацию.

Шестеро гвардейцев стояли перед строем полка национальной гвардии. Полковник Шантэн, высокий мужчина с изможденным лицом и взглядом человека, который познал даже муки ада, был недоволен. Член Национального собрания пытался опорочить его гвардию.