Питер Чейни - Еще один глоток

– Вот так новость. Никогда не слышал, что для того, чтобы убить, нужна храбрость.

Она пожала плечами, вид у нее был несчастный.

– Я не это имела в виду, – возразила она. – Вы знаете, что я хотела сказать: что у Харкота нет ничего, что нужно, чтобы выкарабкаться из трудной ситуации, не то что у вас. Он – как испуганный ребенок. С каждой минутой он отчаивается все сильнее и хватается за что угодно, за любое предложение, готов делать абсолютно все, чтобы хоть как-то себе помочь, даже если на самом деле это лишь усугубляет для него ситуацию. Как бы мне хотелось знать, что нужно делать?…

– Для чего? – спросил Беллами.

– Чтобы помочь себе и ему, – ответила Фенелла. – Если бы у меня осталась хоть капля здравого смысла, я бы занималась своими делами и бросила его на произвол судьбы. Но у меня не осталось здравого смысла. Я люблю его самым дурацким образом и верю, что, если ему чуточку помочь, из него могло бы что-нибудь получиться. Наверное, просто у него никогда не было случая попытаться.

Беллами закурил новую сигарету.

– Все это свидетельствует лишь о том, что вы его любите. Ну, что ж… почему бы и нет? Но вам нечего бояться, Фенелла. Кстати, вы о нем что-нибудь знаете?

– Не так уж много, – сказала она. – Только то, что он сам о себе рассказывал. И боюсь я не за себя. Боюсь того, что связано с этим убийством. Думаю, его положение очень опасно. Если эта хищница Берингтон будет свидетельствовать в суде против него, его можно считать повешенным.

Она обхватила голову руками и заплакала.

– Фенелла, я кое-что вам скажу. Может быть, это вам поможет, может быть, нет. Я знаю о Харкоте все, что нужно знать. Самое худшее, что я могу о нем сказать, это что он – шантажист весьма дурного пошиба. Вам нравятся шантажисты?

– Это зависит от того, почему они стали шантажистами. Никто шантажистом не рождается.

Беллами встал и взял шляпу.

– Вы – на плохом пути, Фенелла, – предупредил он. – Вы любите Харкота, несмотря на все, что он сделал и чем является. Впрочем… у каждого есть и свои положительные стороны. Если хотите, можете доставить его завтра около шести в "Малайский клуб" на встречу со мной – я дам ему сто фунтов. Проследите, чтобы он был трезв… А потом советую вам поехать куда-нибудь отдохнуть. Думаю, Лондон – не подходящее место для Харкота.

Она бросила на него быстрый взгляд.

– Почему вы должны давать ему сто фунтов? – спросила она. – И потом… Вы, думаете, ему дадут уехать? Его не арестуют?

Беллами улыбнулся ей вполне дружелюбно, без всякого раздражения. Она поймала себя на мысли, что он – роковой мужчина и обладает некими качествами, которые ставят его выше обычных жизненных тревог и забот. Он может вынашивать замыслы, использовать людей в целях их осуществления, делать людей несчастными, дергать их за веревочки, словно марионеток, и при этом всегда оставаться хладнокровным и невозмутимым, действовать спокойно, говорить ровным и таким волнующим, хрипловатым голосом. Интересно, какого типа женщина могла бы понравиться Нику Беллами? Если он вообще способен любить женщину…

Он был уже у дверей. Продолжая улыбаться, он сказал очень спокойно:

– Я собираюсь дать Марчу или вам, мне все равно, сто фунтов за то, что он сделал сегодня то, что я велел. Он выучил свою маленькую роль и даже если он был слишком пьян, чтобы произнести ее, уверен, он бы произнес, если бы только мог.

Беллами открыл дверь.

– Его не арестуют, – сказал он. – Это я вам обещаю, Фенелла. Спокойной ночи, дорогая…

И тихо закрыл за собой дверь.

На улице было очень холодно. Беллами быстро шел обратно домой. Там в гостиной он подошел прямо к корзине для бумаг и стал вынимать из нее клочки, которые выбросил туда, когда паковал вещи.

На дне корзины лежало две-три дюжины визитных и деловых карточек всевозможных форм, изготовленных на разной бумаге и исполненных разными шрифтами. Он достал их, аккуратно разгладил и начал перебирать, что-то разыскивая. Наконец, нашел то, что искал. На карточке было написано:

" Мистер Джон Пеллинг,

Частное сыскное агентство Фрейзера.

14 Джеймс-стрит, Западный округ ,

Центр 26754 ".

Он пошел в спальню, скинув пальто и пиджак, открыл чемодан и стал вытаскивать вещи. Найдя те, которые ему были нужны, он переоделся: надел довольно поношенный синий костюм из сержа с длинными лацканами и черный галстук. Поверх этого – коричневое пальто. Из шкафа достал шляпу-котелок.

Он закурил, вынул из кармана скинутого пиджака записку с ключом, завернутым в нее, которую прежде взял из пиджака Марча, и поднес к свету.