Питер Чейни - Еще один глоток

Беллами облегченно вздохнул:

– Я рад, что он еще жив. Я был почти уверен, что вы задушите его, если он скажет что-то, что вас огорчит. У вас потрясающее самообладание, Филип.

Вэнинг проводил его в гостиную.

– У меня нет никакого самообладания, оно мне и не нужно, если речь идет о Марче, я просто с нетерпением жду того дня, когда его повесят.

– Я тоже, – подтвердил Беллами.

Он открыл портсигар и достал сигарету. Марч по-прежнему лежал в углу дивана, там, где Беллами его оставил, и спал тяжелым сном, хрипло дыша.

– Филип, нельзя ли мне получить еще немного денег? У меня кончаются, – попросил Беллами.

Вэнинг кивнул.

– Я могу дать вам еще пятьдесят, Ники, – пообещал он. Беллами улыбнулся.

– Дайте сто, Филип, если можно. Вы сказали, что будете давать мне столько, сколько понадобится, и, надеюсь, вы не будете возражать, что я ваши деньги отработал. Кроме того, дело еще не кончено.

Вэнинг вышел и вернулся через пару минут с десятью десятифунтовыми банкнотами, которые и вручил Беллами.

– Полагаю, вы имеете в виду, что еще не добились признания от этого, – он указал рукой на фигуру, откинувшуюся на спинку дивана. – Думаете, получится?

– Не сомневаюсь. Я знаю, как это сделать.

– А вы самоуверенны, Ники, разве нет? – спросил Вэнинг. – Могу я поинтересоваться, как вы собираетесь получить от него признание – о секретных материалах, разумеется?

– Очень просто, – ответил Беллами. – Эта птичка сейчас как раз в подходящем для такой беседы состоянии. Я лишь сообщу ему, при каком единственном условии у него есть шанс избежать виселицы…

Вэнинг вопросительно поднял брови:

– А разве такой шанс существует, Ники?

– Между нами говоря, думаю, что да, – ответил Беллами. – Предположим, он не послушается совета и откажется признать, что убил Фреду. В конце концов против него имеются лишь косвенные улики. Но, – он зловеще улыбнулся Вэнингу, – но ведь косвенные улики имеются и против меня. Я приходил сюда к Фреде, не так ли? И Фреда все еще была жива в начале двенадцатого, так как говорила со мной по телефону в это время, стало быть, должна была быть живой. Так… а задушенной она была обнаружена вскоре после одиннадцати тридцати. Я же был здесь как раз в этом промежутке времени. Если у Марча будет толковый адвокат, он легко воспользуется старым приемом и освободит от ответственности своего клиента, переведя подозрение на кого-нибудь другого – кто-нибудь другой, это я. Принимая во внимание все обстоятельства, в том числе и то, что присяжные могут не поверить в историю с еще дымившимся в спальне у Фреды окурком сигареты Марча, которую я им расскажу, суд присяжных может, знаете ли, вынести вердикт "не виновен"…

Вэнинг подумал немного, потом сказал:

– Вы – незаурядный человек, Ники, клянусь. Когда вы рассказывали мне о том, что Фреду убил Марч, вы так умело подогнали факты, что у меня никаких сомнений не оставалось – все было именно так, как вы говорите. Когда же вы говорите, что, быть может, Марч и не убийца, я начинаю думать, как присяжный в суде, и чувствую, что уже не уверен в этом.

– Марч – убийца, – улыбнулся Беллами. – Но вопрос в том, признается ли он, что крал секретные материалы. Если да, то они захотят узнать у него массу других вещей, не так ли? Думаю, он сможет тогда вертеть ими, как захочет. Может быть, даже и вообще выйдет на свободу… кто его знает.

– Понятно. Но вы в любом случае рассчитываете добиться от него признания?

– Да, – ответил Беллами. – Я сейчас отвезу его домой и останусь с ним, пока он не протрезвеет. А когда он начнет трезветь, будет самое подходящее время поработать с ним, и я не сомневаюсь, что получу оба признания: насчет Фреды и насчет пропаганды отдела "Ц". После чего я попрошу у вас еще двести пятьдесят фунтов и устрою себе милый тихий отдых вдали от здешней безумной толпы.

– Вроде бы, все правильно, – кивнул Вэнинг. – И вы думаете, что сможете покончить с этим делом уже сегодня?

– Совершенно верно, – подтвердил Беллами. – И вооружившись добытыми признаниями, я пошлепаю к своем другу, инспектору Мейнелу, который в настоящий момент, как я понимаю, уверен, что убийца – я, и все ему расскажу. Полагаю, он будет несколько раздражен и сердит на меня, но мне не привыкать, на меня и прежде сердились.

– Вы – не трусливого десятка, Ники, должен вам сказать. Вас запугать не легко.

– Какой толк в том, чтобы пугаться? – возразил Беллами. Он подошел к дивану и стал трясти Марча, который неловко зашевелился. – Не помню случая, чтобы испуг кому-нибудь помог. Это – неплодотворное состояние… определенно неплодотворное.