Шарль Эксбрайя - Возвращение Иможен

Они пришли в ресторан довольно поздно – большинство посетителей, уже покончив с обедом, пили кофе и болтали. Сытый желудок настраивает на благодушный лад. Иможен и Мак-Рей устроились в уголке, неподалеку от шумного столика двух громогласных коммивояжеров. Мисс Мак-Картри заказала «хэддок» [7] Блюдо из трески. – Примеч. перев. , а журналист – «бифстик энд кидни пай» [8] Говядина, переслоенная мукой и запеченная в тесте. – Примеч. авт. , й оба решили закончить скромную трапезу «королевским пудингом» [9] Фруктовый пудинг. – Примеч. авт. . За едой мисс Мак-Картри пересказала репортеру разговор с миссис Моремби и призналась, что совершенно не видит связи между несчастным случаем с Сай-ретами и убийством Джона Мортона. Иможен даже сомневалась, не напрасно ли, поверив Исле, поехала в Мэрипорт. Во всяком случае, хоть и непонятно, почему Гастингс сделал вид, будто никогда не видел Мортона, было бы затруднительно доказать, что это он бросился тогда на помощь миссис Сайрет. Все окончательно запуталось. А вдруг на самом деле Сайрет избежал гибели? Но страховая компания наверняка проверила все до тонкостей. И кроме того, сам Мортон упоминал о похоронах Сайрета… В конце концов мисс Мак-Картри заметила, что, быть может, задача оказалась ей не по силам и, вероятно, разумнее всего предоставить расследование Гастингсу. Правда, если инспектор в какой-то мере замешан в деле, то наверняка постарается его замять.

С позволения мисс Мак-Картри журналист закурил и, выпустив колечко дыма, высказал свое мнение:

– Честно говоря, я думаю только о своих статьях, и потому мне бы очень не хотелось, чтобы вы все рассказали полиции. Как вы справедливо заметили, коли Гастингс – заинтересованное лицо (заметьте, я продолжаю отвергать подобную возможность, хотя и вынужден признать кое-какие странности в его поведении), но, допустим, вы правы, и тогда он непременно начнет ставить палки в колеса. Лучше всего – продолжать расследование, а не получится – кто, кроме нас, об этом узнает? Простите, что я так откровенно говорю с вами, мисс, но, положа руку на сердце, в газете меня считают не бог весть каким сокровищем… Начальство уверено, что я слишком люблю виски и не особенно – работу… Мне тридцать пять лет… Если меня вышибут из редакции, придется сидеть на бобах не день и не два… Все это я сказал, чтобы вы поняли, насколько важен для меня репортаж о наших приключениях… Я бы, конечно, не хотел впадать в мелодраму, мисс Мак-Картри, но… пожалуй, это мой последний шанс!

Признание журналиста тронуло Иможен, и она крепко стиснула руку Мак-Рея.

– Договорились, Хэмиш, мы не отступим!

И, дабы подкрепиться после пережитых волнений, мисс Мак-Картри заказала еще один «королевский пудинг».

Омир Тьюстл был неплохим человеком, но шотландцев он не любил, и по множеству причин. Во-первых, в его фирме отделом коммерческого представительства ведал уроженец Эдинбурга, чье мнение о способностях Тьюстла никак не совпадало с самооценкой последнего. Во-вторых, во время войны Омиру пришлось иметь дело с младшим офицером из Глазго, и тот обращался с ним возмутительно несправедливо. Наконец, Тьюстл только что вернулся из поездки по Шотландии, и результаты миссии выглядели просто катастрофически. Поэтому, когда торговый представитель фирмы «Смит и Браун» Берт Фарсингтон, разомлев от выпитых за обедом разнообразных горячительных напитков, начал воспевать красоты шотландских озер, где он собирался провести отпуск и вдосталь натешиться милой его душе рыбалкой, Омир Тьюстл поспешил охладить пыл приятеля:

– Не стану спорить, Фарсингтон, Шотландия была бы очень приятной страной, если бы не эти проклятущие шотландцы.

Иможен так и застыла с вилкой в руке, не успев поднести к губам последний кусочек пудинга. А приятели, нисколько не подозревая, что рядом собирается гроза, продолжали болтать.

– Похоже, вы не питаете к горцам особенно теплых чувств, а, Тьюстл?

– Они мне омерзительны! Слышите, Фарсингтон? Просто омерзительны! Ну, скажите, как можно принимать всерьез мужиков в юбчонках?

Иможен вскочила, бледная от гнева. Мак-Рей попытался удержать ее за руку, но шотландка вырвалась.

– Оставьте, Хэмиш… Это дело чести! И мне странно, что вы можете слушать подобные речи и не заткнуть наглецу рот!

– Я человек не воинственный, мисс!

– Ну, так я сделаю это за вас!

Люди редко чувствуют приближение неминуемой катастрофы, и Омир Тьюстл не составлял исключения из правил. А потому, не замечая, что к нему медленно движется мисс Мак-Картри, спокойно завершил обвинительную речь: