Шарль Эксбрайя - Пой, Изабель!

– Вы весьма любезны, месье директор, и я с удовольствием воспользуюсь вашим предложением.

Владелец кабинета по селектору попросил кого-то из служащих связать его с нотариусом. Как только это было сделано, он после многочисленных приветствий объяснил суть дела. Затем передал мне трубку.

– Алло, метр Гажубер?

– Да, я.

– Метр, вас беспокоит комиссар Лавердин из Национальной Безопасности.

Да, слушаю

– Метр, я прошу вас ответить, не знаете ли вы о крупных долгах вашего покойного клиента, месье Ардекура?

– У Ардекура? Долги? Ну, месье комиссар, сразу видно, что вы его не знали. Нет, уверяю вас, у моего клиента, месье Анри Ардекура, никогда не было ни единого долга и ни единого не оплаченного векселя Этого вам достаточно?

– Вполне, метр, благодарю вас.

Едва я положил трубку, как вошла мадмуазель Матильда и протянула директору лист бумаги Он взглянул на него.

– Так я и предполагал. Счет месье Ардекура на сегодняшний день составляет 30 223700 старых франков.

Когда я возвратился в комиссариат, Дюруа сказал, что звонил какой-то Понсе и просил меня ему перезвонить Интересно, что хотел поведать мне этот человек?

– Алло, месье Понсе?

– А! Месье комиссар, я по поводу тех бумаг, что вы мне показывали.

– Да, и что же?

– Кто-то их отпечатал на машинке.

– Конечно же, месье Ардекур.

– Это невозможно

– Но почему?

– Потому, что месье Ардекур никогда не умел печатать на машинке. Думаю, что он даже никогда и не пробовал.

– В таком случае, кто же пользовался машинкой "Руаяль"?

– Я. О, я вовсе не силен в этом и чаще всего печатаю одним пальцем, но иногда и это выручало. Если случались вещи более серьезные, мы обращались к профессионалам.

– Вы действительно уверены, месье Понсе, что месье Ардекур никогда не умел печатать на машинке?

– Абсолютно уверен, месье комиссар.

Я уже собирался повесить трубку, как в голову мне пришла одна идея:

– А мадам Ардекур?

– Она? Да. Кажется, это когда-то даже было ее профессией. Но месье Ардекур никогда не прибегал к ее услугам. Он не хотел посвящать жену в свои дела.

– Спасибо, месье Понсе, и до свидания.

Итак, Ардекур сам не печатал этих бумаг… Можно было предположить, что на скачках играла его жена? Но в таком случае она прятала бы свои бумаги у себя, а не у мужа. И зачем бы ей было нужно играть в тотализатор, если муж и так дарил ей все, что она хотела? Учитывая все это, во мне родилось подозрение, что кто-то хотел, чтобы я нашел эти бумаги.

Я позвонил Ретонвалю и поставил его в известность о найденном документе. Он сразу же сказал, что его уверенность начинает колебаться. В свою очередь, я ответил, что тоже начинаю путаться в этом деле.

– Меня смущает то, господин Главный комиссар, что кража двадцати миллионов, в которой больше нельзя сомневаться, была совершена, очевидно, кем-то из близких Ардекура, хорошо осведомленных о его делах. Поэтому месье Понсе, как мне кажется, остается вне подозрений.

– А девушка?

– Девушка…

– Мадмуазель Ардекур?

Я подпрыгнул от неожиданности:

– Мишель Ардекур!

Месье Ретонваль сухо заметил:

– Вы что же, никогда не слышали о детях, которые убивают своих родителей?

– Да, но все же…

– В уголовных делах, дорогой коллега, не бывает "все же"!

– Но зачем ей убивать отца и мачеху, которые ей ничем не мешали?

Месье Ретонваль проворчал:

– Возможно, они ей мешали самим своим существованием.

– Но, месье Главный комиссар, Мишель Ардекур – разумный образованный человек. Она прекрасно понимает, что в случае, если она возьмет эти двадцать миллионов, то именно ей же и придется их возвращать из своего наследства.

– Да, на первый взгляд это действительно кажется абсурдным… Узнайте еще вот что: застраховал ли свою жизнь Ардекур.

Поже почти сразу же ответил мне по телефону, что месье Ардекур был застрахован в компании "Бьенфезане", что по улице Дезире.

Я нарочно старался не обращать внимания на оскорбительные по отношению к Мишель Ардекур предположения Ретонваля, но чувство смущения все больше овладевало мной. Я позвонил в компанию "Бьенфезане". Ее директор на другом конце провода попросил меня сначала повесить трубку, чтобы самому перезвонить, и таким образом проверить, действительно ли я служу в полиции. После того, как это было сделано, я узнал, что Ардекур застраховал свою жизнь на двадцать пять миллионов и сделал это уже достаточно давно. Эту сумму должна была унаследовать Элен Ардекур, в случае же и ее смерти указанные деньги переводились на имя Мишель Ардекур. Меня охватило чувство глубокой пустоты внутри меня, и мне даже показалось, что я снова слышу скрипучий голос Главного.