Шарль Эксбрайя - Пой, Изабель!

– Может быть, господин Главный комиссар.

Месье Ретонваль взорвался:

– Вы становитесь невыносимы, Лавердин, с вашими может быть! Понимаю, вам трудно признать, что именно вы способствовали кутерьме вокруг этого дела, но это вовсе не повод, чтобы отрицать правду! Что вам мешает признать достоверность моей версии?

– Честно говоря, господин Главный комиссар, я не знаю. Просто интуиция…

– Да что вы носитесь с вашей интуицией! Вы – романтик, Лавердин, а для меня существует только убийство, связанное с ним самоубийство, и, наконец, мошенничество. Прежде, чем закрыть следствие, я бы посоветовал вам узнать, в состоянии ли мадмуазель Ардекур вернуть деньги мадам Триганс, чтобы избежать жалоб в суд за мошенничество. Между нами, я в это не верю, ведь если у них были средства, Ардекур не совершил бы этого преступления.

Вечером, придя в дом Ардекуров, я был встречен удивленным взглядом Пьера Вальера и ироничным вопросом Мишель:

– Итак, что вы хотите объявить мне в этот раз, господин комиссар?

– Мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз, мадмуазель.

– Вы забываете, господин комиссар, что Пьер – мой жених, и я не собираюсь ничего от него скрывать!

– Как хотите,– и не ожидая приглашения, я устроился в кресле.

– Мадмуазель, вы обратили внимание на то, что во время нашей последней встречи мой помощник передал мне бумаги?

– Да, и что же?

– Эти бумаги находились в папке среди документов вашего отца и они доказывают, что месье Ардекур был игроком.

– Игроком? И во что же он играл?

– Ваш отец, мадмуазель, кажется, пристрастился к скачкам, судя по большим суммам, на которые он играл.

– Это неслыханно!

– Увы, нет, мадмуазель! Могу вам также сообщить, что с начала года месье Ардекур проиграл двадцать миллионов старых франков.

– Двадцать миллионов! Но это…

– Да, мадмуазель, это именно та сумма, которую ему передала мадам Триганс! Похоже, эти деньги помогли вашему отцу еще увеличить огромные долги.

– Вы отдаете себе отчет, господин комиссар? Все, что вы говорите,– ужасно!

– Правда не всегда красива, мадмуазель.

– Почему вы так стараетесь надругаться над его памятью?

– Не я, мадмуазель, закон. Мне поручено узнать, в состоянии ли вы возместить мадам Триганс двадцать миллионов, чтобы избежать жалобы в суд за мошенничество?

Она простонала:

– Я не знаю! Неужели вы думаете, что когда одновременно теряют отца и мать, то первая мысль бывает о деньгах? За кого вы меня принимаете, господин комиссар?

Наконец я услышал и голос месье Вальера:

– Я не совсем понимаю то, о чем вы рассказываете, господин комиссар, но уверен, что вы превышаете свои права! Если же это так,– предупреждаю вас, что…

– Прошу вас, месье Вальер! Вопрос, который мы обсуждаем с мадмуазель настолько серьезен, что я не могу допустить, чтобы вы совали в него свой нос!

Мишель вскочила:

– Я запрещаю вам говорить с моим женихом в таком тоне!

Пьер, обрадованный поддержкой, добавил:

– Она права! Что вы, в конце концов, из себя представляете?

– Полицейского, которому все это надоело!

Мадмуазель Ардекур поняла, что ссора зашла слишком далеко.

– Прошу тебя, Пьер… Господин комиссар, я не могу сразу ответить на ваш вопрос о деньгах. Во всяком случае, могу вас заверить, что продам все, что у меня останется, чтобы возместить долг моего отца мадам Триганс. Даю вам честное слово!

Прежде, чем я успел ответить, Вальер добавил:

– Можешь рассчитывать на меня и моих родителей, Мишель. Мы сделаем все возможное, чтобы помочь тебе выйти из этого затруднения.

С этими словами Пьер Вальер попрощался с невестой, заявив, что хочет предупредить родителей о случившемся.

Когда я остался с мадмуазель Ардекур наедине, она не смогла удержаться от замечания:

– Хорошо, что у меня есть Пьер… Без него мне пришлось бы защищаться в одиночестве. Мне кажется, господин комиссар, что все против меня.

– Не все, мадмуазель.

– Кто же еще хочет мне помочь?

– Я.

– Вы?

– Я сразу же поверил вам, мадмуазель.

– Но почему?

– Есть две причины: первая основывается на тех сведениях, которые я собрал о ваших родителях. Если месье Ардекур является, вернее, был таким, каким знали его соседи и друзья,– совершенно невозможно, чтобы он одновременно стал и жуликом, и убийцей. Что касается второй причины…

– Второй причины?

– Она личная.

– Могу я ее узнать?…

– Хорошо, предположим… что вы произвела на меня сильное впечатление, и я готов попытаться сделать невозможное, чтобы доказать, что вы правы, и я вместе с вами.