Росс МакДональд - Бородатая леди

- Я пока остаюсь. А вы сможете договориться на работе?

- В любом случае я уеду. Самое худшее, что они могут сделать, это уволить меня. А здесь не так уж много хороших специалистов. А потом - вчера я переработала три часа. Подождите, вернусь сюда через две минуты.

Когда мы выехали за город, горный воздух и свежий ветер сорвали с Мэри покров деловитости, которым она себя окутала, щеки ее порозовели, волосы распушились.

- Вы должны делать это чаще, - сказал я.

- Делать что?

- Выезжать за город и расслабляться.

- Расслабиться? - она горько улыбнулась. - Моего брата обвиняют в воровстве, да к тому же он и сам пропал...

- Что бы там ни было, но вы сейчас не работаете. А вам не кажется, что работаете вы слишком много?

- А вам не кажется, что кто-то в семье должен работать? Иначе нечего будет есть. У вас с Хью больше общего, чем я подумала сначала.

- В какой-то мере это комплимент. Но из ваших уст это звучит как оскорбление.

- Я не хотела вас обидеть. Но мы с Хью такие разные. Я признаю, он много работает над своими картинами. Но у него нет постоянного заработка, и он к этому не стремится. Сразу же после окончания школы я вынуждена была следить за тем, чтобы у нас были деньги на жизнь. Того, что он зарабатывает в галерее, хватает только на его краски, кисти и холсты...

- А я считал, что он процветает. Его выставка широко рекламировалась в Лос-Анджелесе.

- Критики не покупают картин, - сказала она резко. - Он решил устроить выставку, чтобы продать свои работы и иметь возможность жениться. Хью вдруг понял, что деньги - это тоже важная вещь. - И с некоторой горечью она добавила: - К сожалению, с некоторым опозданием.

- Но он ведь не только рисовал картины? Кажется, был еще и агентом по продаже картин?

- Да, он работал для Хендрикса. - Она произнесла эту фамилию как ругательство. - Лучше бы он не связывался с этим человеком и не брал у него денег.

- А кто такой Хендрикс?

- Человек.

- Это я понял. А что с его деньгами?

- На самом деле я ничего не знаю о его деньгах, откуда они у него. Но деньги у него есть.

- Вы его не любите?

- Нет. Не люблю его и не люблю людей, которые на него работают. Мне они напоминают банду разбойников. Но Хью этого не замечает. Он очень плохо разбирается в людях. Я не говорю, что Хью сделал что-то плохое, - добавила она поспешно. - Просто он купил несколько картин для Хендрикса и получил за это комиссионные.

- Понимаю. - Мне было неприятно говорить это, но я все же сказал: Адмирал что-то говорил о том, будто Хью предлагал свое посредничество, чтобы продать Шардена какому-то покупателю, который предпочел остаться неизвестным. Это мог быть Хендрикс?

- Вполне возможно, - ответила она.

- Расскажите о Хендриксе поподробнее.

- Я о нем ничего не знаю. Видела его всего один раз. И этого достаточно. Я знаю, что он ужасный старик. И у него есть охранник, который на руках носит его вверх по лестнице.

- Носит на руках?

- Да. Он инвалид. Кстати, Хендрикс предлагал мне работу.

- Носить его вверх по лестнице?

- Он точно не сказал, что я должна буду делать. До этого мы с ним не дошли. - Ее голос был настолько холоден, что беседа наша заморозилась. Давайте не будем об этом говорить, мистер Арчер.

Дорога стала подниматься в гору. По обочинам стояли знаки: скользкая дорога. Чтобы ехать на скорости пять-десять километров в час, мне пришлось жать на педаль изо всей силы.

- У вас было очень напряженное утро, - сказала вдруг Мэри. - Вы познакомились с Тернерами и все такое прочее.

- Общаться с людьми - моя профессия.

- И вы Элис видели тоже?

Я ответил утвердительно.

- И как она вам показалась?

- Мне не хотелось бы говорить это девушке, но она довольно миленькая.

- Тщеславие - не мой порок, - сказала Мэри. - Она просто красавица и очень привязана к Хью.

- Я это понял.

- Не думаю, что Элис раньше была в кого-нибудь влюблена. И живопись для нее значит почти так же много, как и для Хью.

- Он счастливчик. - Я вспомнил его разочарованные глаза на автопортрете и подумал, что, возможно, на этот раз ему повезло.

Дорога вилась между откосами из красной глины и сухим колючим кустарником.

- И сколько нам еще ехать?

- Около двух миль.

Еще десять-двенадцать минут мы серпантином поднимались в гору. Наконец дорога выровнялась. Я так внимательно следил за краем дороги, чтобы через кустарники не свалиться в пропасть, что не заметил хижины, пока не подъехал к ней почти вплотную. Это был маленький деревянный домик, стоявший на небольшой лужайке у подножия горы. Сбоку дома был пристроен навес, под которым стояла серая машина. Я посмотрел на Мэри.