Майкл Коннелли - Страшила

— Джек, ты не можешь быть автором этого репортажа, и знаешь об этом. Потому что ты сам по себе грандиозная история. На мой взгляд, ты должен сходить к Лэрри Бернарду, чтобы он мог тебя проинтервьюировать. К нам на коммутатор приходят десятки заявлений от репортеров различных изданий, которые просто жаждут взять у тебя интервью. Среди них представитель «Нью-Йорк таймс», Кэти Корик, даже Крейг Фергюсон из «Лейт-Лейт шоу».

— Фергюсон не репортер.

— Какая разница? Ты сейчас — главная история дня, и в этом все дело. Разумеется, нам потребуется твоя помощь, знание всех деталей и особенностей этой истории, но мы не можем позволить, чтобы главный герой сам писал ее. Ты находился в полиции на допросе на протяжении восьми часов, и то, что ты рассказал там, легло в основу начатого ими расследования. Как, интересно знать, ты собираешься писать об этом? Сам себя будешь интервьюировать, что ли? Или писать от первого лица?

Она сделала паузу, чтобы я мог ответить, но я промолчал.

— Что ж, на этом и закончим, — сказала она, подводя итог. — Ты не можешь быть автором этого репортажа. Не можешь — и точка. Уверена, ты сам это понимаешь.

Я словно сгорбился под тяжестью этого известия и обхватил лицо руками. Я знал, что она права и так будет. Даже до того, как вошел в «аквариум».

— А я-то считал, что с помощью этого репортажа мне удастся перед уходом громко хлопнуть дверью. Очистить подростка от ложных обвинений и выйти наружу с лавровым венком победителя. Поставить, так сказать, три восклицательных знака в последней строке своей карьеры.

— Ты в любом случае будешь в центре внимания. Без тебя эта история ничего не стоит. А лавровый венец на тебя возложат Кэти Корик, «Лейт-Лейт шоу» и другие… ты будешь просто купаться в славе.

— Я хочу написать эту историю, а не рассказывать о ней другим репортерам.

— Послушай, давай подождем, пока это дело завершится и уляжется пыль. А уж потом подумаем о твоем личном вкладе. Обещаю, что по прошествии времени я дам тебе карт-бланш на предмет освещения того или иного аспекта этой истории.

Я опустился наконец на стул, поднял на Дороти глаза и впервые заметил висевшую у нее за спиной на стене картинку. Это был цветной снимок, изготовленный посредством монтажа из кадра детского фильма «Чудесный волшебник из страны Оз». На нем Дороти шла по выложенной желтым кирпичом дороге в сопровождении Железного дровосека, Льва и Страшилы. Внизу картинки кто-то фломастером печатными буквами написал:

«ДОРОТИ! ТЫ ДАВНО УЖЕ НЕ В КАНЗАСЕ»

Черт! Я и забыл, что Дороти Фаулер пришла к нам в газету из «Орла Вичиты».

— Ладно. Если вы обещаете дать место под мою собственную историю.

— Обещаю, Джек.

— Ну, раз так, пойду и расскажу Лэрри о том, что знаю.

Хотя формально мы обо всем договорились, я продолжал чувствовать горечь поражения.

— Прежде чем ты удалишься, мне необходимо убедиться в одной вещи, — сказала Дороти. — Ты комфортно чувствуешь себя, когда тебя интервьюирует с включенным магнитофоном другой репортер? Может, тебе перед этим стоит проконсультироваться с адвокатом?

— Не понимаю, о чем вы говорите…

— О том, Джек, что тебе необходимо подумать о защите. Ведь идет расследование, и мне бы не хотелось, чтобы потом полицейские использовали во вред тебе отдельные фразы или фрагменты из напечатанного в газете интервью.

Я поднялся и, хотя внутри у меня все кипело, самообладание на этот раз сохранил.

— Другими словами, вы мне не верите. Ни одному моему слову. А верите в то, что этот парень навязывает широкой публике. Вроде того, что я убил свою напарницу, находясь в состоянии сильнейшей депрессии после увольнения.

— Нет, Джек. Я верю тебе. Просто хочу защитить. Но о каком парне ты все время толкуешь?

Я ткнул пальцем в стекло, за которым открывался вид на новостной зал.

— А вы о ком подумали? Я лично имею в виду все того же ублюдка, «несуба», убившего Анджелу и остальных.

— Я поняла. Мне не следовало затрагивать юридические аспекты этого дела. Пойдем. Я отведу тебя в конференц-зал, где вашему с Лэрри разговору никто не помешает.

Она поднялась с места и пролетела мимо меня в зал, чтобы найти Лэрри Бернарда. Я вышел вслед за ней и обозрел пространство, почувствовав, что меня невольно тянет заглянуть в ячейку, где раньше располагалась Анджела. Подойдя поближе, я заметил, что кто-то положил на ее стол букетик цветов, завернутый в прозрачный целлофан. Меня поразила эта упаковка, напомнившая прозрачный пластиковый пакет, которым ее задушили. Перед моим мысленным взором вновь предстало ее лицо, будто исчезавшее в темноте под кроватью.