Хелен Макиннес - Связь через Зальцбург

Август Грелль вернулся в свою спальню. Прежде чем включить свет, он закрыл ставни, зажег настольную лампу и откинул крышку бюро. Затем он потянул на себя верхнюю панель с ящиками, и они выдвинулись все разом, открыв углубление. Грелль осторожно, чтобы не разлетелись сложенные стопками конверты и листы писчей бумаги, положил крышку на пол, у стены. Бюро было старомодным, громоздким; в обнаружившемся углублении хватало места для всего арсенала средств связи. Его коллекция была достаточно обширной и разношерстной: современный коротковолновой радиопередатчик, предназначенный для скоростной передачи и приема (русская модель), и к нему расписание передач - таблицы для каждого месяца и дня недели (метод, успешно опробованный русскими в Америке); обычные одноразовые шифровальные блокноты, с целыми списками фальшивых чисел, вводимых в текст специально для большей безопасности - каждая тончайшая страничка легко уничтожалась после дешифровки; маленькая дешифровальная машинка (американская), вроде бы вполне точная, которую он, тем не менее, привык перепроверять собственным способом; двусторонняя рация, размером с ладонь, при помощи которой он поддерживал связь с Антоном (английский технический замысел, японское воплощение) - ею он пользовался исключительно редко: прямая, нешифрованная связь может стать исключительно опасной, если у австрийских спецслужб возникнут подозрения; и наконец - старый, но несокрушимый полевой телефон (немецкий), пользоваться которым было особенно приятно: настоящий шедевр, прекрасный образец умелой работы; если потребуется, он продержится ещё двадцать лет.

Он осторожно достал из углубления телефон и позвонил Антону, находившемуся в двух километрах от гостиницы, на берегу озера. Они говорили быстро, на чистом немецком языке, на время отбросив тягучий диалект Тироля, из которого якобы были родом.

Голос Антона звучал достаточно бодро, хотя он наверняка не особенно выспался; холод в убежище стоял пронизывающий, но он не жаловался. Антона взбудоражил неожиданный звонок Августа - знак, что назревают какие-то события.

- Так переполох на той неделе был не зря?

- Скоро буду знать, - осторожно отозвался Август. - Как обзор?

- Десять минут назад было совершенно чисто.

- Взгляни ещё разок.

Долгая пауза.

- Света, конечно, ещё маловато, но я не вижу никакого шевеления ни около озера, ни на склонах, ни на площадке. Ничего.

- Продолжай посматривать.

- Так точно, сэр.

- А как погода?

- Над озером ясно, но с моей стороны движется полоса тумана. Будет пасмурно.

- Все равно, посматривай. - В этих краях ненастье наступало быстро, но так же быстро и неожиданно его сменяла ясная погода. - И не звони мне ни при каких обстоятельствах после половины шестого.

- Даже если я замечу...

- Это подождет. Свяжусь с тобой сам, как только освобожусь. Все понял?

Сообщение от Контроля - первоочередной важности, но оно может задержаться; так уже случалось. Август Грелль обязан дождаться опорного сигнала; опора - вот кто он такой для Организации.

- Понимаю, - отозвался Антон, не вступая в пререкания.

Антон - надежный парнишка, подумал Август Грелль, убирая на место телефон и задвигая верхние ящики, чтобы поставить на место крышку и запереть бюро. Он был человеком осторожным; лишние хлопоты не в тягость, если идут на пользу делу, а так оно обычно и бывает. Он умылся ледяной водой из кувшина у себя в спальне и побрился, оделся потеплей, повесил на место свою старую серую куртку и запер шкаф - за эти годы следы срезанных погон и петлиц на плечах и воротнике почти стерлись, и теперь она стала потертой и тесной, но все равно служила приятным напоминанием о лучших годах его жизни.

Оберштандартенфюрер СС - все равно что армейский подполковник, и даже выше. Совсем неплохо для молодца тридцати двух лет! Он был тогда всего тремя годами старше, чем теперь Антон. А кто такой Антон? Всего-навсего капрал восточно-германской армии. Ну, положим, это не совсем честное сравнение, хоть и звучит хорошо. Антон "дезертировал", бежал в Западную Германию, в Штутгарте изменил имя, оттуда отправился в Швейцарию, в Люцерне обзавелся новой национальностью, в соответствии с которой приехал в Милан, оттуда был выслан в Доломиты, а потом, вооружившись всеми необходимыми документами, подтверждавшими, что он "сын" Августа Грелля, из старого доброго Южного Тироля нелегально перебрался в Австрию под видом беженца. Политические и территориальные распри по всей Европе оказались большим подспорьем для Антона и подобных ему молодых людей для маскировки истинной цели своих перемещений. Все они были славными парнями, если только истории, которые они о себе рассказывали, соответствовали действительности. А Греллю довелось услышать немало любопытных историй. Он вовсе не чувствовал себя оторванным от мира здесь, в Унтервальде. Летом, смешавшись с толпой обычных альпинистов и ныряльщиков, к нему приезжали особые гости. Когда в конце декабря начинался лыжный сезон, поток "гостей" просто не иссякал. Это было очень важно: не просто сообщение или весточка из дому, а личная встреча нечто, поддерживающее надежду живой и моральный дух - высоким.