Алистер Маклин - Полярная станция 'Зебра'

- Отметка!

Черный карандаш тут же сменился красным, и на бумаге появился четвертый крестик.

- Похоже, вы правы, капитан, - сказал Хансен. -Только что-то уж сильно узкая, по-моему.

- По-моему, тоже, - согласился Свенсон. -Но это первая щелка в ледовом поле, которую мы встретили за этот час. А чем дальше к северу, тем меньше вероятность такой встречи. Давайте все же попробуем... Скорость?

- Один узел, - доложил Рейберн.

- Разворот на одну треть, - произнес Свенсон. Никакого крика, никакого пафоса, Свенсон бросил эту команду тихо и спокойно, словно обычную фразу, но один из сидящих в откидных креслах матросов тут же наклонился к телеграфу и передал в машинное отделение:

- Лево руля до отказа.

Свенсон пригнулся к табло, следя, как световая точка и не отрывающийся от нее карандаш двигаются назад, примерно к центру квадрата, образованного четырьмя красными крестиками.

- Стоп! - проговорил он. - Руль прямо... - и после паузы: - Вперед на одну треть. Так... Стоп!

- Скорость ноль, - доложил Рейберн.

- Сто двадцать футов, - приказал Свенсон офицеру у пульта погружения.

Только осторожнее, осторожнее.

До центрального поста докатился сильный продолжительный шум.

- Выбрасываете балласт? - спросил я у Хансена.

- Просто откачиваем его, - покачал он головой. - Так легче выдерживать нужную скорость подъема и удерживать лодку на ровном киле. Поднять субмарину на ровном киле, когда скорость нулевая, - это трюк не для новичков. Обычные субмарины даже не пытаются это делать.

Насосы замерли. Снова зашумела вода, теперь уже возвращаясь в цистерны: офицер по погружению замедлил скорость подъема. Наконец и этот звук умолк. Поток постоянный, - доложил офицер. - Точно сто двадцать футов. - Поднять перископ, - приказал Свенсон стоящему рядом с ним матросу Тот взялся за рычаг над головой, и мы услышали, как в клапанах зашипела под высоким давлением жидкость, выдвигая перископ по правому борту. Преодолевая сопротивление забортной воды, тускло отсвечивающий цилиндр наконец освободился полностью. Свенсон откинул зажимы и прильнул к окулярам.

- Что он там собирается разглядеть на такой глубине да еще и ночью? спросил я у Хансена.

- Кто знает. Вообще-то полной темноты никогда не бывает. То ли луна светит, то ли звезды. Но даже звездный свет все же пробивается сквозь лед, если, конечно, он достаточна тонок.

- И какой толщины лед над нами в этом прямоугольнике?

- Вопросик на все шестьдесят четыре тысячи долларов, отозвался Хансен. А ответ прост: мы не знаем. Чтобы довести ледовую машину до подходящего размера, пришлось пожертвовать точностью. Так что где-то от четырех до сорока дюймов. Если четыре мы проскочим, как сквозь крем на свадебном торте. Если сорок набьем себе шишек на макушке, - он кивнул в сторону Свенсона. - Похоже, дело табак. Видите, он регулирует фокус и крутит ручки разворота объективов кверху? Значит, пока ничего не может разглядеть.

Свенсон выпрямился.

- Темнотища, как в преисподней, - пробормотал он. Потом приказал: Включить огни на корпусе и "парусе". Он снова прильнул к окулярам. Всего на пару секунд.

- Гороховый суп. Густой, желтый и наваристый. Ни хрена не понимаешь. Попробуем камеру, а?

Я взглянул на Хансена, а тот мотнул головой на переборку напротив, где как раз расчехляли белый экран.

- Все новейшие удобства, док. Собственное ТВ. Камера установлена на палубе и защищена толстым стеклом, дистанционное управление позволяет очень даже легко поворачивать ее вверх и вокруг, да куда хочешь.

- Новейшая модель, наверно? На экране появилось что-то серое, размытое, неопределенное.

- Самая лучшая, какую можно купить, - ответил Хансен. - Это просто такая вода. При такой температуре и солености она становится совершенно непрозрачной. Как густой туман для зажженных фар.

- Выключить огни, - приказал Свенсон. Экран совсем потемнел. Включить огни... - Та же серая муть на экране. Свенсон вздохнул и повернулся к Хансену. - Ну что, Джон?

- Если бы мне платили за воображение, - тщательно подбирая слова, произнес Хансен, - я бы сумел вообразить, что вижу топ "паруса" вон там, в левом уголке. Слишком уж сумрачно там, капитан. Придется играть в жмурки, ничего другого не придумаешь.

- Я предпочитаю называть это русской рулеткой, - у Свенсона было безмятежное лицо человека, покуривающего воскресным днем на свежем воздухе.

- Мы удерживаем прежнюю позицию?

- Не знаю, - Рейберн оторвался от табло. - Трудно сказать что-то наверняка.