Михаил Максимов: Записки сыщика

Иностранец тут же забыл о совете своего земляка и решился пойти к городскому начальнику и доложить обо всем, что видел. По его-то указанию и был взят на Даниловском кладбище тот самый мужик-преступник, сознавшийся в этом убийстве.

Преступник этот, впоследствии сидя в остроге, поведал другим арестантам, каким образом смог он решиться на убийство. Вот что он рассказал.

- Несколько лет ездил я с этими девками по разным дальним монастырям, и в голову никогда не приходило убить их на дороге, хотя и знал, что при них всегда бывало много денег; ибо они, уезжая из дому, весь капитал свой забирали с собой. Я также знал, что старшая сестра возила с собой ломбардные билеты, зашитые в салфетку, которая опоясывалась по телу. Девки меня за мое поведение очень любили и нередко при откровенном разговоре склоняли перейти в их секту, обещая денежную помощь на покупку хороших лошадей и сбруи. Но я всегда отговаривался тем, что братья мне не дозволят это сделать. А между тем, откровенно сознаюсь, я завидовал их богатству и нередко размышлял, как бы их обмануть на деньги. Много раз говаривала мне в шутку и одна из моих любовниц: "Чтобы сделаться богатыми, стоит тебе только обокрасть хлыстовок". Но подобные разговоры всегда у нас кончались смехом. Да я и не хотел забивать свою голову пустой мыслью.

Как-то мне крайне понадобилось сто рублей. Я отправился к сестрам, и в деньгах они не отказали. Пригласили в комнаты, старшая спросила, на что мне нужны деньги, а после вынула из комода большой, туго набитый ассигнациями бумажник, вынула из него две пятидесятирублевые бумажки и, подавая их мне, сказала: "На вот, Христос с тобой, разживайся!"

Но, видно, захотел искусить меня дьявол: после того случая не спал я ночи, а все думал, как бы мне украсть у них эти деньги. Замыслил забраться к ним в дом ночью, влезть во двор в окно верхнего этажа и там разломать тот самый комод, в котором лежал бумажник с деньгами. Мне было известно, что дворник летом спал в сарае, далеко от дома, а меньшая сестра в нижнем этаже, в задней комнате; старшая же летом спала всегда в чулане. Стало быть, думал я, если удачно все исполню, то они ни в каком случае вором меня не сочтут и на меня не подумают. Ну, а на деле-то вышло совсем по-другому.

В тот самый день, когда я их ухлопал, приходит к нам на постоялый двор их дворник с котомкою.

- Куда это ты собрался? - спросил я его.

- В деревню, - отвечал он.

- Как в деревню? Да с кем же остались твои хозяйки?

- Одни, - отвечал дворник.

Вот тут уж я не на шутку задумал забраться к сестрам в дом, и потому, напоив дворника чаем, простился с ним, сказав, что сам я уезжаю в Киев. Потом взял я длинную веревку, привязал к ней рабочий крюк, чтобы по этой веревке, зацепившись крюком за стену китайской ограды, прилегающей к их дому, спуститься к ним на двор.

Погода была дурная, шел дождик с самого утра, и потому на дворе было очень темно, что вселило в меня надежду на удачное исполнение моего намерения. Когда я проходил через Каменный мост, даже не знаю почему, мне вздумалось поднять дикий круглый камень и положить его за пазуху. Забравшись на китайскую стену, я лежал там, как раз напротив их дома, до первых петухов, обдумывая план, как мне лучше приступить к делу. Счел за лучшее влезть через окно в кухню, а оттуда уже пробраться в комнаты.

Проливной дождь и темная ночь способствовали моему мероприятию. Спустившись по веревке во двор, причем собака на меня не лаяла, я тотчас подошел к окну и выдавил из него стекло, чтобы отпереть раму и влезть в кухню. В кухне было очень темно, и я начал руками ощупывать дверь в залу. И вдруг, что же вы думаете? получаю по голове удар ухватом. Я тотчас догадался, что меня усмотрели, и попытался вырвать ухват, полагая, что имею дело с одной из сестер. И не ошибся. Мне удалось завладеть ухватом, и я его переломил. В следующую секунду повалил на пол сопротивляющуюся сестру и, схватив руками за горло, начал ее душить. На мое счастье под руку попался какой-то обрывок веревки, которым я окончательно ее и удавил. Странным мне казалось, что она во время нашей борьбы не кричала и не требовала помощи от сестры. Тогда бы я, наверное, был побежден, ибо вряд ли справился бы с обеими. Не теряя времени, я отправился в верхний этаж, откуда слышалось храпение другой сестры. Я подошел к постели довольно тихо и при свете лампады сначала ударил ее по голове тем самым найденным камнем, после, накинув на лицо ее две подушки, задушил, затянув на всякий случай покрепче шнурок на ее горле. После этого я принялся искать деньги и ломбардные билеты. Обнаружив все это, положил их себе за пазуху. Спускаясь в нижний этаж, я зажег свечу и, войдя в кухню, вынул из стоявшей лестницы ступеньку, чтобы затянуть покрепче веревку на шее удавленной. Зачем я это сделал, сам не знаю. Разломав стоявший сундук, я повыкидывал из него все платья и белье, но денег не нашел, ни одной полушки. С досады прихватил короб с книгами и положил еще в него две иконы, в чем не имел надобности.