Леонид Марягин - Экран наизнанку

- Одесская кончилась, осталась только краковская! - звучали ему вслед выкрики очередников.

Держа букет перед собой, он открыл дверь Тамариного подъезда, за которой возникла фигура знакомого охранника.

- Никого нет дома! - Охранник не был так же вежлив и обходителен, как тогда, на дне рождения Тамары, сообщая, что Фролов не приедет.

- Как это? Я же звонил час назад, - растерялся Сева.

- Тебе же русским языком говорят: никого нет дома! - И, предвидя следующие вопросы, страж информировал: - Улетели.

- Куда?

- Для тебя - в никуда! - Охранник захлопнул дверь.

Сева оторопело стоял перед входом с нелепо торчащим перед собственным носом букетом, потом сунул его под мышку, сделал несколько неуверенных шагов от двери, остановился, долго смотрел на букет, что-то соображая, тряхнул им, как банным веником, и резко швырнул цветы на заснеженный асфальт.

Из распластанных цветов вывалилась писулька Губана.

Поднял ее, на этот раз внимательно прочитал...

Из заиндевевшего оконца Тамариного подъезда выглядывал охранник.

- Привет! - В квартире на Пушкинской из-за стола ему улыбалась... "шахтинская" Галка.

Он подошел, отдалившись от сопровождающего Губана.

- Какими судьбами? Из Ростова?

- Из Москвы. - И предвкушая его удивление, продолжила с расстановкой: - Я теперь директор фабрики местной промышленности.

- Как? - вырвалось у него.

- Ты помнишь моего партнера... того, в "Поплавке"?

- Да.

- Он сделал. Купил мне место.

- Ты говорила - он из Ростова.

- Он - отовсюду...

- Но ведь ты... это... засвечена на Петровке...

Галка засмеялась:

- На Петровке тоже деньги любят. Садись сюда... - Она подвинула соседний стул ближе к своей стройной ляжке, четко рисовавшейся из-под юбки с чехлом. - Ну, за старый год! Мы живы и даже неплохо его провожаем.

Выпили. Галка активно подкладывала Севе закуски - тот самый дефицит, так искомый в магазинах накануне праздников.

- Миноги хочешь?

После второй рюмки за старый год возник Губан, попытался облапить, но Галка живо отшила:

- Мужик, прекрати работу!

Губан, неловко хихикнув, заглотнул фужер водки и удалился на другой конец стола.

Гости под музыку "Истамбула" запивали проглоченные таблетки кодеина.

Галка вдруг сообщила Севе на ухо планы об их радужном совместном существовании.

- Собиралась тебе звонить. Сразу после Нового года...

- Куда? Я там уже не живу.

- Ну и что? Ты же центровой - тебя в "Национале" каждый знает.

Губан со своего места внимательно, как может только пьянеющий человек, наблюдал за их разговором.

- Пойдешь ко мне на фабрику...

- Ты уже предлагала раньше - завклубом...

- Это в Шахтах, а здесь - выше. Культоргом дирекции.

- У меня интерес на киностудии...

- Ну... я помогу... твоему интересу, переезжай ко мне на квартиру. Поживем... понравится - распишемся?

Внезапно Сева оказался на полу, лежа на спинке своего опрокинутого стула. Над ним стоял Губан и хохотал:

- Будешь помнить, как лезть к чужим бабам!

Сева вскочил, бросился к Губану, но между ними возник быстро отваливший от компании кодеинщиков Андрей Коробов - боксер, чемпион "Спартака" в тяжелом весе.

- Только не здесь! А то мебель переломаете. И кровью зальете паркет. Раздевайтесь до пояса, чтобы рубашки остались в порядке...

Они разделись, побросав одежду на стулья.

- Пошли! - скомандовал Андрей.

Остальные гости не захотели участвовать в аттракционе. Только Галка провожала их взглядом, приподнимаясь со стула.

Медленно спустились с третьего этажа по старой литой лестнице. Губан первым, между ним и Севой - мощная фигура Андрея Коробова.

Вышли на заснеженную улицу.

На тротуаре он развел бойцов, отскочил к Сене и взмахнул рукой:

- Сходитесь!

Они ринулись друг на друга, принялись молотить кулаками носы, скулы, рты...

Пар валил из ноздрей.

Губан не выдержал - он, в отличие от Севы, курил, и дыхалки не хватило, - как был, голый по пояс, убежал домой в "Славянский базар", где жил тогда в огромной коммунальной квартире.

Сева смотрел ему вслед, но победного было мало в его окровавленном лице.

На Спасской башне ударили новогодние куранты.

Галка - "дама сердца" накинула на Севу принесенное пальто.

Он благодарно кивнул и слушал бой часов, успокаивая дыхание.

В простреле между Историческим и Музеем Ленина сияла звезда Спасской башни.

Он с Галкой расположился в "Национале" за уютным столиком у стены.

Мельхиоровый кофейник, такой же молочник, яблочный пай. В общем, то, что мог позволить на свою зарплату Сева.