Андрей Константинов - Дело об императорском пингвине

— Ты бы, Нонна, высокими материями не увлекалась. У тебя вон Модестов к Горностаевой зачастил, а ты про любовь с первого раза…

Озаренное какой-то мыслью лицо Железняк после моей реплики омрачилось. Я подосадовала на себя за собственную бестактность, но извиняться не собиралась.

— Лукошкина, тебе никто не говорил, что твоя непробиваемость отталкивает от тебя хороших людей? — Железняк, хлопнув дверью, как днем Обнорский, гордо удалилась.

Ну вот, теперь и в приятельнице нажила себе врагиню, мимоходом подумала я и, пытаясь сосредоточиться, погрузилась в чтение опуса Соболина.

Соболин вместе с «полицией нравов» ликвидировал очередной притон.

Надо же, как интересно — проститутки принимали клиентов в квартире, которая расположена в том же подъезде, что и моя. По всей видимости, эта дама с горделивой осанкой, которая при встрече одаривала меня царственной улыбкой, и была содержательницей дома любви. Нет, я нутром подозревала, что благочинность моей соседки какая-то гипертрофированная для нормальной женщины, но в крайнем случае я могла предположить, что дама занималась предсказанием будущего, наведением порчи или снятием сглаза… Чтение статьи Соболина о перипетиях его журналистского пути начинало меня увлекать. Выяснилось, что оперативники решили использовать актерские навыки Володи и просили его сыграть роль клиента, жаждущего любви и ласки. Видимо, у Соболина с его томным взглядом это хорошо получилось. Доверчивые жрицы любви, откликнувшиеся на желание клиента, были повязаны «с поличным», то есть с Володей. Соболин описывал это смачно, не гнушаясь весьма пикантных подробностей. Изобилие местоимения "я" в статье начинало утомлять, а юридический аспект действий оперативников и Соболина, употребление утвердительных формулировок там, где ситуация еще не была до конца прояснена, с легкостью позволяли мне не визировать этот шедевр главного репортера в нашем Агентстве.

Но тут я представила лицо Обнорского, который так рассчитывал на «изюминку» в номер… И, внеся необходимую правку, завизировала материал.

Открыв ежедневник, я записала себе — провести юридический ликбез с Соболиным. Дело в том, что Володя давно мечтает стать лауреатом премии «Платиновое перо». Под это дело он готов пойти на какие угодно лишения и риск. Например, недавно мне сообщили, что Соболин хочет изнутри узнать иерархию одной из организованных преступных группировок, прояснить, на чем она специализируется, и написать потрясающий репортаж с одного из «дел». Бедный Володя не догадывается, очевидно, что Обнорскому будет очень трудно номинировать Соболина на «Перо», если того повяжут за соучастие. Эту тонкость мне и предстояло объяснить пока не «оперившемуся»

Володе. Бросив взгляд на календарь, я застонала от разочарования — завтра пятница,

значит, будет «летучка», или десятиминутка ненависти, как я ее называю, вспоминая «1984» Оруэлла.

Последние «летучки» проходили в атмосфере крайней напряженности. Причиной тому была угроза банкротства «Золотой пули». Если бы суд удовлетворил в полном объеме иск очень известной в Петербурге пивоваренной компании «Нерпа» к Агентству — приставам пришлось бы вынести из «Золотой пули» все вплоть до скрепок. Гендиректор «Нерпы» Аллоев пришел в ярость, прочитав статью Спозаранника об убийствах дилеров, которые Глеб с легкостью связал с деятельностью компании. Я имела несчастье поверить главному расследователю на слово, что все необходимые документальные подтверждения будут получены, и завизировала материал до того, как убедилась в этом. Доказательств Глеб не получил. А «Нерпа» вчинила нам астрономический иск.

— Анна Яковлевна не желает ставить свою визу на сенсационном материале об убийствах санитаров морга. — Спозаранник произнес это безо всякого выражения. — Предоставить в номер что-либо аналогичное по степени сенсационности мы не имеем возможности. Большая половина личного состава отдела ушла в отпуск, сейчас в моем распоряжении всего два человека, включая меня.

С этими словами Спозаранник захлопнул свою папочку и выжидающе посмотрел на Обнорского. Сидящие на «летучке» затаили дыхание в предвкушении скандала. Агеева не спеша прикурила тонкую цигарку и, поправив оправу от Гуччи, направила свой взор туда же, куда и Спозаранник. Соболин, недовольный внесенными в его материал о притоне правками, приготовился поддержать Спозаранника и принял стойку № 1. Повзло, утомленный очередной командировкой, меланхолично расставлял фишки шиш-беша у Обнорского на столе. Я решила, что пауза затягивается и начала: