Андрей Константинов: Дело о прокурорше в постели

— Я тебе, Андрей, потом позвоню…

— Ну-ну… привет принцу Эдинбургскому.

Итальянские ноги и костюм за полторы тысячи баксов выходят. Оксана крутит пальцем у виска. Суворовцы за окном орудуют огромной лопатой. Звонит телефон.

— Тебя, Андрей, — говорит Оксана, протягивая трубку.

Господи! Если бы я знал… но тогда я еще не знал. Не мог знать… Я механически взял трубку. И услышал незнакомый голос. Голос сказал, что мы не знакомы. И его фамилия мне ничего не скажет… но есть документы, которые могут быть мне интересны… А что за документы?

Голова у меня болела уже почти невыносимо, все документы мира, начиная от узелковой письменности майя до последних указов Ельцина, были мне до фонаря. Фанерная лопата суворовцев скребла по асфальту, как по оскальпированной голове: шир-р-р…

— А что за документы?

— Речь идет о таможенных аферах. Вам фамилия Фонарский о чем-нибудь говорит?

Стоп! Стоп, машина! Малый назад! Фамилия Фонарский мне о чем-нибудь говорит… Фанерная лопата проехала по мерзлому асфальту. Наверно, именно так делают трепанацию черепа.

Фонарский! Виктор Васильевич Фонарский. Вот его-то фамилия и решила исход дела. А одна из следующих фраз моего анонимного собеседника поставила жирную точку под резолюцией.

— Да, говорит. Вы по его поручению звоните?

— Напротив… если бы господин Фонарский узнал о моем звонке вам…

Я думаю, он бы сделал все, чтобы наш разговор не состоялся.

— Вот так? Ну что же, давайте встретимся. Где и когда?

— Лучше бы прямо сегодня, Андрей Викторович. Это возможно?

Это, разумеется, невозможно. Das ist unmoglich {Это невозможно (нем.)}. Шир-р-р-р, прокатилась лопата по плацу Суворовского училища. Это невозможно!

— Да, возможно. Если примерно через час в кафе «Северная Пальмира» — идет? Как я вас узнаю?

— Я сам вас узнаю. Я… видел вас по телевизору.

— Ну… хорошо. Значит, в двадцать ноль-ноль. В кафе.

— Спасибо, Андрей Викторович. Вы не пожалеете, документы стоящие.

Тогда я еще не знал, что пожалею.

Еще и как пожалею. Если бы я знал…

Но я не знал. Может ли это служить оправданием? Нет. Нет, это не может служить оправданием.

…На поставленный вопрос: может ли это служить оправданием, ответил: нет. Прочитайте и распишитесь…

Ну— ну… ты не знал. Огнем и мечом, сказала Бьянка.

Das ist unmoglich.

Короче, я поехал. Я съел две таблетки, которые дала мне Оксана, и поехал.

Тысячи фар светили мне в лицо. Тысячи пронзительных фар дробились в тысячах дождинок. Голова раскалывалась. Будущие великие полководцы делали трепанацию черепа огромной фанерной лопатой. Дождь сменялся снегом. Снег сменялся меленькой шуршащей крупой. Дождь мгновенно замерзал, асфальт покрывался блестящей кольчугой. Стада автомобилей катились медленно.

Самые предусмотрительные уже переобулись на шипы. Черная вода Фонтанки отражала желтые вспышки светофоров. Огнем и мечом, говоришь?

Ну— ну…

Фонарский. Виктор Васильевич Фонарский. Человек, который позвонил мне, не мог знать, что наша встреча обусловлена фамилией Фонарский.

Если бы он не сказал — Фонарский, я бы хрен согласился на встречу. Я бы спихнул это дело на Глеба Спозаранника. Или на Володьку Соболина. А сам поехал домой. И выпил бы меду.

И полстакана водки. И лег под одеяло.

Да, Фонарский… Третье лицо в Северо-Западной таможне. А по значению, возможно, и не третье. Что-то ему нужно… Дело в том, что Виктор Васильевич сам позвонил мне сегодня. Был любезен. Просил о встрече. Намекал на возможное сотрудничество. И завтра в четырнадцать ноль-ноль у нас с Виктором Васильевичем встреча… Вы что же, Виктор Васильевич, пресс-конференцию собираете?… Да помилуй Бог, Андрей Викторович, какая же пресс-конференция? Лично вам хочу сдаться.

Эксклюзив, так сказать…

Ага, эксклюзив… Эксклюзив — это хорошо.

Вот, собственно, поэтому я и согласился встретиться с анонимом. Звонок Фонарского и — спустя несколько часов — звонок человека, который что-то знает о Фонарском. Поэтому я и еду сейчас в кафе на Суворовском.

Интересно, связан ли как-то звонок Фонарского со звонком моего анонимного собеседника? Скоро узнаем.

Я паркую свою «Ниву» возле кафе.

И вхожу внутрь. Здесь тепло, здесь уютно. Негромко играет музыка. Из-за столика навстречу мне поднимается мужчина моего примерно возраста.

Легкая седина, внимательный, чуть напряженный взгляд.

— Здравствуйте. Меня зовут Алексей.

Потом мы пьем кофе, и из внутреннего кармана Алексея появляется синяя пластиковая папка с несколькими листочками бумаги.