Буало-Нарсежак - Инженер слишком любил цифры

— Тогда за дело, — пошутил Марей.

Как только Линда ушла, Бельяр схватил комиссара за Руку.

— Между нами говоря, ты и в самом деле чего-то опасаешься? Монжо не так уж страшен.

— А чего тебе еще надо, — проворчал Марей. — Молодчик пытается взломать дверь, а потом улетучивается как дым! Нет, он чертовски ловок. Не спускай с Линды глаз, слышишь? Никого не подпускай к ней. В конце концов, ведь не только Монжо может угрожать ей. За ним кто-то стоит, и этот кто-то куда страшнее.

— Не нагоняй страху.

— Я пытаюсь все предусмотреть. Будь очень внимателен. И возвращайтесь поскорее.

Появилась Линда в дорожном плаще, и Марей подумал, что она и в самом деле очень красива. Они вышли, молодая женщина заперла дверь на два оборота.

— Замок надежный, — заметил Бельяр.

— Надежный-то надежный, — сказал Марей, — однако это не остановило Монжо сегодня ночью. Пока вас не будет, я присмотрю за домом.

— Не забудь предупредить Андре, — попросил Бельяр.

— Сейчас заеду к ней.

«Симка» инженера стояла у гаража. Марей открыл ворота и, когда машина вырулила на бульвар, помахал рукой. Проводив ее глазами, он почувствовал облегчение. Если что случится, ему не в чем себя упрекнуть. Теперь надо было заскочить к Андре.

Через четверть часа он уже был у нее. Бельяр жил в прекрасной квартире на улице Пропи. Комиссар застал Андре у ворот гаража, она искала в сумке ключ, придерживая ногой коляску, в которой спал ребенок. Марей помог ей, открыл ворота гаража.

— Извините, — сказала Андре. — Тут такой беспорядок. А когда стоит машина, мне и вовсе некуда приткнуть коляску малыша.

— Я и не знал, что Роже так любит заниматься всякими поделками!

В гараже стоял верстак, на стене были развешаны гаечные ключи, пилы, молотки, на ручке металлического шкафчика висела спецовка.

— Раньше он и правда много мастерил, — сказала Андре. — Но теперь все забросил.

Она вытащила ребенка из коляски и вызвала лифт.

— Я как раз хотел сообщить, — начал Марей, — что он не придет к обеду. Я попросил его оказать мне небольшую услугу… Вы на меня рассердитесь… — Марей открыл дверцу лифта и вошел вслед за Андре. — Но он вернется только послезавтра.

В тесной кабине лифта Марей увидел совсем рядом ясное лицо Андре, ее широкий, почти мужской лоб, на котором уже наметилась морщинка. Она пытливо смотрела на комиссара, словно улавливала в его словах какой-то обман.

— Он далеко уехал? — спросила Андре.

— О! Тут нет никакого секрета, — ответил Марей с некоторым смущением. — Я попросил его проводить мадам Сорбье в горы.

Лифт остановился, и они вышли в залитый солнцем коридор.

— Мадам Сорбье вызвал ее нотариус, а мне не хотелось, чтобы в такой момент она оставалась одна.

— И вы подумали, что уж я-то к этому привыкла и для меня это не имеет особого значения.

Она улыбнулась, но в улыбке ее чувствовалось что-то принужденное, вымученное.

— Нет, — сказал Марей, — поверьте мне. Потом я вам все объясню. Это не так просто.

— С Линдой всегда все не так просто, — вздохнула она. — По крайней мере, пообедайте со мной.

— С удовольствием.

Андре отдала ему ребенка и, пока он бережно укладывал его в кроватку, стала разбирать продукты.

— Накрывайте на стол, — сказала она. — Прислуга от нас ушла.

Марей неловко, с каким-то торжественным видом взялся за дело, а она тем временем гремела на кухне кастрюлями. Иногда она заглядывала, проверяя, все ли в порядке.

— Прекрасно, — похваливала она его. — Сразу видно, что вы человек домашний!

Немного погодя они сели за стол друг против друга.

— Роже позавидует, — сказал Марей.

— Вот уж не думаю, — ответила Андре. И так как Марей удивленно поднял брови, она продолжала: — Неужели вы до сих пор не заметили, что ему здесь скучно? Сейчас, правда, меньше — из-за малыша… Но я совершенно уверена, что он с радостью ухватился за эту возможность… Ну-ну… не притворяйтесь. Знаем мы вашу мужскую дружбу.

— Честное слово…

— Да ладно. Вы что же думаете, я ничего не замечаю?

В глазах ее снова промелькнула горечь, она встала.

— И где у меня только голова? Забыла подать вино.

— Ну как, досталось? — спросил Марей.

Фред беззаботно щелкнул пальцами.

— Чего они мне только не наговорили! Еще немного, и они сказали бы, что я был просто пьян. Особенно толстый! Уж не знаю, чем вы ему досадили, только он не питает к вам нежных чувств. Я держался, как мог. И все-таки, клянусь вам, я чуть не погорел.