Василий Веденеев - Рэкет по-московски

Хотя к чему анализировать, когда и так ясно, зачем и почему в это дело втянули именно его и самое главное — кто за всем этим стоит. И что теперь? Вновь пойти на поводу у бархатного баритона, согласиться на все условия, выторговывая спокойную жизнь? Хорошенький покой, когда тебя заставляют красть у государства, пусть не в открытую, вульгарно унося со стройки цемент или гвозди, а только оперируя цифрами, но суть не меняется! Впрочем, нет, меняется! Меняется значимость суммы: это тебе не мешок цемента, не килограмм гвоздей, не машина полового бруса. Край пришел, дорогой Коля: надо окончательно решать — либо соглашаться на все, обрекая себя неизвестно на что в дальнейшем, поскольку в покое не оставят, либо ответить «нет», послать всех к черту и написать обо всем. Кому? Да хотя бы прокурору или в милицию: взять бумагу, ручку, сесть за стол и, не спеша, обдумывая каждое слово, чтобы не навредить самому себе, написать…

Зазвонил телефон. Филатов недоуменно посмотрел на него, с трудом отрываясь от своих мыслей. Снял трубку:

— Слушаю…

— Николай Евгеньевич? — пророкотал знакомый баритон. — Ознакомились с проектом плана? Какие соображения?

— Послать вас куда подальше! — с чувством обретения долгожданной свободы ответил Филатов. — Мало того, я сейчас сажусь за стол и все подробно описываю.

— И что напишете? — с иронией поинтересовался баритон.

— Все! — с вызовом ответил Николай Евгеньевич. — Всю свою жизнь опишу. Теперь я знаю, кто за вами стоит и чего он хочет. Надеюсь, мы скоро встретимся лично, и тогда я с удовольствием дам вам в морду.

— За что? — тихо усмехнулись на том конце провода.

— За все сразу, за все ваши подлости!

— Ну-у… Не лучше ли принять успокоительное и лечь спать?

— Нет! — отрезал Филатов. Его охватила шальная радость дерзости, хотелось рассмеяться в ответ на увещевания баритона. Он чувствовал себя сильнее его. Сильнее! Наконец-то…

— Ваше решение окончательно?

— Да. Утром я заявлю куда следует. — Николай Евгеньевич представил, как неприятно это слышать обладателю баритона, и тихо насладился маленькой местью. Большая впереди!

— Воля ваша… Смотрите, потом не пожалейте, — бесстрастно ответил баритон.

— К черту! — выкрикнул Филатов в уже немой микрофон.

Словесный поединок с невидимым противником отнял много сил. Положив телефонную трубку, Николай Евгеньевич долго сидел за столом, не зажигая света.

В прихожей слабо щелкнул замок входной двери. «Наверное, жена вернулась с дачи, — подумал он. — Неужели в ней проснулось нечто человеческое, решила не оставлять меня одного? Неужели решилась хоть раз поступиться собственными развлечениями, бросить пустые хлопоты и побыть рядом? Странно все в нашем доме… Живем как соседи — никто никому не звонит по телефону, не сообщает, когда придет. Вернувшись, не звонят в дверь, а отпирают своим ключом; никто никого не встречает и не провожает. Сломать традицию? Не ждать, пока она разденется, и выйти встретить?»

Нехотя поднявшись, он направился в прихожую. Света не зажигал — в квартире все так знакомо, но почему жена не зажгла?

Николай Евгеньевич поднял руку к выключателю, но вдруг перед ним мелькнула тень, и тут же живот пронзила резкая боль, перед глазами поплыли радужные круги, ослабли ноги, сделавшиеся ватными, ненадежными. А потом навалилась душная темнота…

Жоркин телефон не отвечал. Юрка звонил несколько раз подряд, набирая номер и выжидая по пятнадцать — двадцать минут. Не поленившись, он встал чуть свет, надеясь застать Могильщика дома. Но дверь не открывали.

Плюнув с досады, Юрка пошел к станции метро, решив поехать к мужику, сказавшему о преступности планов, уж этот-то должен быть дома. Конечно, может выгнать. Только на то и дан человеку язык, чтобы решать проблемы без помощи рук. Попробуем убедить, заставить поверить и довериться.

Когда он вошел в вестибюль станции, электронные часы показывали семь пятнадцать. Должен, должен быть дома мужичок — как его зовут? — вроде Николай — до него ехать отсюда буквально полчаса, не уходит же он на работу в восемь? Такие на службу прибывают на персональных машинах, а не давят друг друга в городском транспорте.

Выйдя наверх, Юрка пошел пешком. Нетерпение подгоняло, и Фомин непроизвольно ускорял шаг. Пройдя длинной гулкой подворотней, выводившей во двор нужного ему дома, он увидел «жигули», стоявшие у подъезда. Незнакомая женщина заперла машину и вошла в парадное. Хлопнув дверью, Юрка влетел следом.