Виталий Акимов - Преступления инженера Зоркина

Передохнув, заговорил снова:

— Вчера к секретарю партийной организации монтажного управления пришла строитель Нюра Иванова. Она дружит с Дубенко, хочет соединить с ним свою судьбу. Просила воздействовать на парня. Тот, после приезда двоюродного брата Василия Зоркина, начал часто пить, хвастается, что имеет много денег. Говорит, что его финансирует брат-геолог. Нюра не верит Николаю, боится, как бы снова не пошел по кривой дорожке: ведь всего года полтора прошло, как вернулся из заключения.

Чернов слушал, утвердительно кивая и крутя в пальцах остро отточенный карандаш. Спросил:

— Письменный рапорт подготовили?

— Так точно, товарищ подполковник! Вот он.

— Хорошо! Продолжайте наблюдение. Если заметите что-либо подозрительное, немедленно сообщите по телефону. Каждое действие свое согласовывайте только со мной.

После ухода старшего лейтенанта на схеме, в верхнем углу, появился первый квадрат с короткой записью: «Ветрова (Янгигуль), ул. Новая, 3».

Вслед за рапортом из Янгигуля пришло донесение из Кумыра. «Инженер» Зоркин навестил буфетчицу городского ресторана Веру Голубенко, женщину лет тридцати, мать-одиночку, живущую вместе с сыном, восьмилетним мальчуганом. Голубенко проверена ранее не судилась, подозрительных знакомств не вела, живет замкнуто, дружит с соседкой, работающей на угольном разрезе. Зоркин пробыл у Голубенко двое суток потом вернулся в Манкент. После отъезда мальчик похвалился сверстникам, что мама привела домой дядю-инженера и дядя просил его называть папой. Подарил заводной автомобиль и шоколадку. Обещал, как вернется из экспедиции, купить большой «Конструктор». Мальчик слышал: дядя рассказывал маме, как он и другие геологи ищут в горах золото.

Начальнику отдела уголовного розыска стал известен второй адрес, где мог найти приют и укрыться на случай опасности Василий Зоркин. В итоге на схеме появился новый квадрат с фамилией Голубенко, проживающей в Кумыре.

Группу, сотрудники которой следили за Зоркиным и Дубенко в Манкенте, возглавил начальник оперативного отделения уголовного розыска капитан Файзиев. Тридцатипятилетний человек со стальными мышцами хорошо тренированного боксера, чернявый, с гладко зачесанными назад волосами, очень подвижный и вместе с тем неторопливый и вдумчивый, когда требовало дело, он умело организовал наблюдение. По натуре Мурат Файзиев был прирожденный следопыт, неуемная энергия уживалась в нем с огромным терпением. Если он сам лично следил за преступником, последнему, несмотря на всякие ухищрения, трудно было сбить оперативника со следа. Он первым установил местожительство Зоркина в Манкенте, не возбудив у «инженера» даже тени подозрения. Другие три адреса, куда попеременно заглядывал «старший брат», прихватывая «младшего», добыли подчиненные капитану сотрудники.

Снова и снова оперативники задавались одним и тем же вопросом: нет ли среди пяти женщин, которых посещал Зоркин, сообщницы? А может не одна?

Капитан Файзиев обратился за помощью к участковом уполномоченным, просил дать подробные характеристики интересующих уголовный розыск лиц. В том, что Зоркин добывает деньги нечестным путем, сомневаться не приходилось. Он нигде не работал, хотя в домовой книге было записано: «Инженер-геолог Таджикской геологоразведочной экспедиции» и имелась справка с места работы. «Инженер» целыми днями болтался без дела, обманывая жену, говоря каждое утро, что идет на службу в геологическое управление. На самом деле он проводил время у любовниц в Манкенте или у Дубенко в Янгигуле, сорил деньгами. А несколько дней назад «инженер», провожаемый женой, укатил на курорт в Трускавец. Вместе с Зоркиным в тот же самолет сел старший оперуполномоченный отдела уголовного розыска капитан Азиз Пулатов. В кармане у него лежала путевка в Трускавец: у капитана в последнее время начала пошаливать печень.

Азиз Пулатов, высокий жилистый мужчина лет тридцати, опустился на сиденье рядом с Василием Зоркиным и, вежливо улыбнувшись, сказал:

— Тяжело переношу полеты... Мутит.

Зоркин, ответив еще более широкой улыбкой, тут же перевел взгляд в окно, затряс растопыренными пальцами, кивая головой стоявшей впереди всех провожающих Саше Кравцовой. Она сквозь затуманенные слезами глаза сумела разглядеть мужа и, увидев, вспыхнула от радости, замахала платком... Самолет вырулил на взлетную площадку.

Уже в воздухе Зоркин, наконец, оторвался от окна, удобно откинулся на мягкую спинку кресла и в упор несколько коротких секунд рассматривал соседа. Затем, точно вспомнив сказанное Азизом, доверительно заметил: