Филипп Джиан - Вот это поцелуй!

Она открыла глаза в ту минуту, когда я поставил ногу в душевой поддон.

– Спасибо за апельсиновый сок, – еле протянула она.

Я пустил холодную воду и принял душ. Все тело у меня было в синяках. Оооой! Твою мать! Я воспользовался мылом за пятьдесят евро и шампунем, какой можно найти лишь в шикарных салонах красоты, в отделах класса люкс. Мне пришлось поставить в ванной высокую этажерку исключительно для ее косметики, да к ней еще обзавестись небольшой тумбочкой на колесиках. Я это сделал без препирательств, не моргнув глазом. Я не мог судить ее строго.

Выйдя из-под душа, я завернулся в великолепное махровое темно-красное полотенце; у Паулы были ослепительно-белые. Я внимательно рассмотрел себя в зеркале.

– Прости, что выпил весь сок, – сказал я. – Но ты должна понять… Мэри-Джо сейчас находится между жизнью и смертью…

Паула вяло взмахнула рукой над бортиком.

– О, черт! – выдохнула она. – О нет! Черт возьми! Ох…

– Я знаю, что это меня не оправдывает, но вчера вечером я плохо соображал, что делаю. Ты можешь себе представить. Знаю, ты просила оставить немного на утро, но у меня это просто вылетело из головы. Мне очень хотелось апельсинового сока. Знаешь, я мог пить его литрами. Но скажи, Паула, ты что, сегодня на работу не идешь?

Она толком не знала. Я пошел в гостиную и стал делать зарядку у открытого окна. Высунувшись из окна, я смог заглянуть в комнату Марка и увидел, что он трахает Еву. А время-то уже шло к полудню. Пожалуй, я зря о нем беспокоюсь. Но как подумаешь, до чего быстро летит время. Молодость коротка. Я ему без конца твержу одно и то же. Я ему говорю:

– Ну, хорошо, она – твоя хозяйка, я в курсе, но не слишком ли высокую цену ты платишь за это? Не слишком ли дорого это тебе обойдется? Не начнутся ли у тебя проблемы? Я-то полагаю, что они у тебя уже есть. Я не шучу. Я думаю, что у тебя очень и очень серьезные проблемы, представь себе.

В ответ Марк обычно говорил, что у меня тоже есть проблемы, и дискуссия на этом заканчивалась. Какое счастье, что наших родителей уже нет в живых: то, что они увидели бы, очень бы их расстроило, и мне, старшему брату, гордиться было бы нечем. Увидев, что сталось с их мальчиками, они бы меня не похвалили.

Я запустил в окно Марка сосновой шишкой.

– Прости, старик, что я тебя побеспокоил, но должен тебе сообщить, что Мэри-Джо находится между жизнью и смертью. И знаешь, несмотря ни на что, она хорошо к тебе относилась. Ты неверно о ней судил.

Марк опустил голову; мы с Евой помахали друг другу.

– Пожалуйста, не говори «одной заботой меньше», – продолжал я. – Поищи другие слова.

Паулу я нашел на кухне. Она пыталась намазать для меня маслом обугленные тосты. Но мне не хотелось есть. Я опять пошел принять душ. Когда я вернулся, она сидела на стуле с ногами, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками.

Я рассказал ей о вчерашнем дне, о демонстрации и о случившемся с Мэри-Джо, чтобы она не говорила, что я уделяю ей слишком мало внимания после того, как встал с постели.

– Я пытаюсь прийти в себя, отдышаться от всего пережитого, – объяснял я ей. – Это тебя совершенно не касается. Я просто пытаюсь перевести дух.

– Ты меня не любишь.

– Да нет! Конечно же люблю, дело совсем не в этом.

– Раз так, то почему мы не трахаемся?

Я положил ей руки на плечи.

– Это тебя до такой степени беспокоит? Посмотри на меня. Я тебе кое-что скажу. Ну, посмотри на меня. А теперь послушай, послушай внимательно, Паула… Вполне возможно, мы с тобой начнем трахаться, и очень скоро.

– Когда же?

– Вот этого я не знаю. Не могу назвать тебе точную дату. Но очень скоро – это не значит через полгода.

Она приготовила мне кофе, почти прозрачный. Он уже остыл, но я его все же выпил, держа руку у нее на плече и слегка сжимая его, чтобы она поняла, что должна надеяться.

– Я сейчас нахожусь накануне больших перемен, – продолжал я, глядя в окно и вдыхая исходивший от Паулы запах жасмина. – Я полагаю, это вопрос нескольких дней, в худшем случае – недель. Не знаю точно. Рим ведь не в один день был построен.

Я ей не лгал. События разворачивались все стремительнее. Я чувствовал, что меня несет мощный поток, ощущал, что утратил контроль над происходящим. Наконец-то, После всех этих жутких самокопаний. Черт возьми! Но я знал, что, когда я выберусь из этого водоворота, из этой страшной воронки, я увижу свет. Вступлю на путь истинный с одной из женщин и больше не сверну с него. Мои глаза откроются. Все наконец покажется мне таким простым и ясным. У меня начнется нормальная жизнь. И я не исключал даже вариант с Мэри-Джо. А ведь она была в коме. Больше мне ничего не сказали насчет ее состояния. Но я не исключал даже ее. Если такова моя судьба.