Николай Почивалин - Выстрел на окраине

Не дали никаких результатов и другие оперативные меры — осмотр вокзала, аэропорта, автовокзала; ничего утешительного не принесли и запросы, посланные вместе с фотографиями Либензона в города, где он мог укрыться у своих родственников или знакомых. Обходительный молодой человек с манерами джентльмена и повадками крупного жулика канул словно в воду...

Остальное произошло так.

В назначенный день и час, держа наготове букет красных гвоздик, Давид Войцеховский, или, как теперь уже известно, Михаил Либензон, постучал в фанерное окошечко. В прохладной комнатке для посетителей никого не было.

Окошечко открылось, но вместо голубоглазой Светланы в него выглянула немолодая женщина в синей форменной одежде.

— Слушаю вас.

— Простите, мне бы Свету. Мы с ней договорились.

— И зачем же вам нужно Свету? — спросил кто-то позади.

Либензон быстро обернулся — за его спиной стояли два офицера милиции.

— О времена! — патетически воскликнул Либензон и любезно поклонился. — Пойдемте, молодые люди.

Молодая женщина в платье из льняного полотна оглянулась и, на мгновение задержав на Бухалове карие глаза, поздоровалась.

— Вы, наверно, новенький? — Женщина говорила мягко, чуть-чуть припевая, как говорят обычно украинцы. — Со всеми товарищами из управления познакомилась, а вас первый раз вижу.

— В отпуске был, — коротко ответил Бухалов, вертя в руках соломенную шляпу.

— Вот оно что! — кивнула женщина. — Ну, давайте знакомиться. Я — ваша новая библиотекарша, зовут меня Лидия Николаевна Приходько.

— Бухалов, — назвался капитан, неловко пожимая прохладную руку женщины.

— Слышала о вас, — внимательно посмотрела библиотекарь. — И много хорошего.

— Ну, что там, — смутился Бухалов. Белые залысины на его лбу порозовели.

Помогая этому высокому сутулому человеку в сером просторном костюме преодолеть смущение, библиотекарь склонилась над абонементом, отыскала карточку.

— За вами ничего нет?.. Да, все сдано. Что ж вы хотели почитать?

— Если можно, последние номера журналов «Новый мир», «Знамя»...

— Пожалуйста.

Легкой скользящей походкой библиотекарша подошла к стеллажам, округлыми точными движениями рук сняла с полок несколько журналов. Обычно крайне стеснительный с женщинами Бухалов следил за ней не отрываясь, испытывая непонятное смутное волнение.

— Записать? — вернулась Приходько к столу.

— Да, пожалуйста, — торопливо проговорил Бухалов, мучительно раздумывая, что бы сказать еще. К его удивлению, коротких обычных слов сейчас было мало.

Лидия Николаевна присела, склонилась над формуляром. Испытывая все то же смутное беспокойство и удивление, Бухалов украдкой, теперь вблизи, разглядывал ее. Темные густые волосы, надвое разделенные ровным молочным пробором, матовое, тронутое легким загаром лицо с короткими остро торчащими бровками, открытые по локоть смуглые руки; полотняное платье как-то выразительно подчеркивало строгую чистоту лица и рук молодой женщины. Слева, на спокойно поднимаемом грудью кармашке, алела вышитая вишенка, наивная и трогательная... Бухалов внезапно понял: новая библиотекарша была похожа на покойную жену Асю. Такая же легкая скользящая походка девочки, короткие острые брови. Ася была, пожалуй, только старше. Капитан поспешно отвел взгляд, тихонько вздохнул.

В просторной комнате было прохладно, тихо и, как всегда казалось Бухалову, торжественно. Ощущение этой торжественности вызывали книги, множество книг, молчаливо взывающих к тишине и размышлению. В прогале между стеллажами из окна лился солнечный свет, в его золотом потоке дрожали пылинки. Бухалов с минуту задумчиво смотрел на дрожащий поток и неожиданно чихнул.

— Будьте здоровы! — Приходько подняла голову, улыбнулась. — Расписывайтесь.

— Спасибо, — Бухалов покраснел.

Он расписался в формуляре, сложил стопкой журналы.

— Где же вы отдыхали? — поинтересовалась Лидия Николаевна.

— В Крым ездил, с сыном...

— Ну вот, — улыбнулась библиотекарша. — А жена дома сиди?

Бухалов смешался, негромко крякнул.

— Жены нет... умерла.

Брови Лидии Николаевны испуганно взлетели.

— Простите, пожалуйста! — Ее большие карие глаза смотрели виновато и огорченно. — Не знала я...

И, стараясь загладить невольную неловкость, причинившую человеку боль, грустно покачала головой.

— У меня тоже такая история — муж погиб...