Елена Михалкова - Дом одиноких сердец

Раева повела плечами, и Даша замолчала, но Лидия Михайловна только скрестила руки на груди. Она по-прежнему сидела на земле, и к ее черным брюкам приклеились рыжие листья.

— А потом ваш муж полюбил другую, — грустно сказала Даша. — Ваш собственный муж, который подобрал вас на кладбище, который учил вас жизни, который ставил с вами свой бизнес, вас разлюбил. Вы были с ним счастливы всю жизнь, и он с вами тоже. Но это ведь ничего не гарантирует — правда, Лидия Михайловна?

— Не гарантирует, — хрипло ответила Раева. — Я этого не знала.

— А когда узнали, то восстановили справедливость, — закончила Даша. — Девушку вы убили, а любимого мужа отправили в тюрьму.

— Любимого мужа… — как эхо, повторила Раева. — Знаете, а вы правы. Я все время думала, что просто мщу, что муж стал мне чужим человеком… — Она провела рукой по голове Ангела Ивановича. — А оказалось, что он и в тюрьме оставался родным. И после тюрьмы. Никуда я не смогла от него деться.

— Скорее он от вас не смог, — жестко сказала Даша. — Я не знаю одного: ваш муж действительно случайно оказался у ворот пансионата или вы сами организовали его появление?

Лидия Михайловна улыбнулась, вспоминая что-то, и от ее улыбки Дашу передернуло.

— Случайно… — эхом повторила Раева. — Нет, Дарья Андреевна, никаких случайностей у меня не было. Я ведь его ждала. Понимаете? — со странной надеждой в голосе спросила она, глядя на Дашу. Та молчала. — У тюрьмы ждала… Не сама, конечно, а этот… А Антоша совсем плохой вышел. Такой плохой, что и делать ничего не пришлось. И в машину сам сел, и ко мне приехал… Я же не могла позволить, чтобы он вот так просто взял и ушел.

— Ну да, — кивнула Даша. — Вы ему, должно быть, скормили кучу всяких препаратов, от которых он и вовсе стал овощем. А потом оставили перед воротами пансионата, разыграли перед всеми мать Терезу.

Раева отвела от нее взгляд и уставилась на рукав Ангела Ивановича.

— Да нет, кучи не понадобилось, — словно про себя произнесла она. — Он и так уже был… не помнил многого… почти все забыл.

— А знаете, Лидия Михайловна, когда я перестала вас подозревать? — спросила Даша. — После нашего разговора об Ангеле Ивановиче. Вы так смотрели на него тогда… И сказали: если в силах одного человека хоть как-то компенсировать страдания, то это должно быть сделано. И еще, что вы не верите в божье воздаяние. Я ошиблась — подумала, что вы говорите о старике и его страданиях. А вы говорили о себе и о муже. Это свои страдания вы компенсировали. Вы своими руками воздавали своему мужу за то, что он полюбил кого-то, кроме вас.

— Он меня предал, — негромко сказала Раева. — Предательство — самый страшный грех по всем людским законам.

— Вот-вот, — кивнула Даша. — И вы его наказали. Потому вы и улыбались тогда — от радости. В тюрьме муж был далеко от вас, не так ли? Вы больше не могли его… наказывать. А здесь, в пансионате, он оказался в полной вашей власти. И главное — никто никогда не догадался бы, что Ангел Иванович — ваш муж. Он выглядел таким старым! Неудивительно после стольких-то лет тюрьмы. Странно, как он вообще остался жив. Ваша улыбка была улыбкой хозяина, вот чего я не поняла. Вы так хорошо улыбались… так счастливо… Конечно, теперь-то он никуда не мог деться от вас! Господи, Лидия Михайловна, неужели вы за все эти годы не простили его?

Женщина на земле покачала головой.

— Вы страшный человек, — тихо сказала Даша. — Вы не только убили человека и отправили невиновного в тюрьму, лишив его счастья. Вы каждый день наслаждались видом его страданий, болезни, мучений…

Внезапно Дашу начал разбирать истерический смех.

— Вы… вы хоть раз давали ему картошку? — спросила она, стараясь подавить его. — Скажите, Лидия Михайловна?

— Конечно, нет, — отозвалась та. — Он ее очень любил раньше…

— Денисов, наверное, догадался, — сказала Даша скорее себе самой. — Может быть, не знал наверняка, но догадывался. А вот Петр Васильевич не догадывался — знал точно. У вашего мужа случались просветления в его сумасшествии. Вы знали, Лидия Михайловна? Иногда он начинал вести себя как здоровый человек. Я видела такой момент только один раз, когда застала его с Денисовым. Но Петр Васильевич… Петр Васильевич бывал здесь каждый день и беседовал со всеми подолгу. И с Ангелом Ивановичем тоже. Всю историю он мог узнать только от него. В минуту просветления ваш муж рассказал ему ее. Может, не за один раз, а за несколько, неважно. Важно то, что Боровицкий все понял, а поняв, написал пять своих маленьких историй про двух людей. И еще… — Даша сделала паузу. — Он ведь все вам рассказал, да?