Леонид Матюхин - Дансон с нечистым, или Дьявольское рондо

- Я хочу тебя, - как вздох вырвалось у него.

- Да, милый, да! - прозвучало в ответ.

Ольга оказалась восхитительной любовницей.

"Ну почему я так поздно встретил её? Почему? - думал Сергей, лёжа рядом с нею и ощущая на своей шее её тёплое дыхание. - Почему судьба распорядилась так несправедливо? Скоро я буду уже стариком, а ей ещё жить да жить... И надо же было мне в моём-то возрасте так влюбиться! Но мог ли я не полюбить её? При её красоте, женственности, при этой трогательной детскости? Разве это возможно?"

Да, именно о ней он мечтал всю свою жизнь. Её он искал в других женщинах и, находя в них хоть что-то от своего идеала, некоторое время считал себя счастливым. В Ольге же всё соответствовало его представлениям об идеале. Вот только - эта разница в возрасте. Она пугала его. Он был не в праве просить её связывать с ним свою судьбу. Он просто не имел права портить ей жизнь.

- Серёжа, милый, как же я счастлива! - прервал его размышления шёпот Ольги.

Она немного отодвинулась от него, чуть-чуть приподнялась, опершись на локоть, и, несколько сощурившись, как это делают близорукие люди, внимательно и долго посмотрела ему в глаза.

"Господи! - подумалось Сергею, - Господи! Да ведь не только я нашёл её. Это мы нашли друг друга. Ведь она же любит меня! Любит не меньше, чем я её!"

- Как же я люблю тебя, Серёженька! - как бы прочитав его мысли, прошептала она и кончиками пальцев провела по его лицу ото лба до подбородка. - И как же долго я шла, прежде чем снова найти тебя...

Меж тем начинало смеркаться.

- Я должна идти, Серёжа, - прошептала Ольга и поднялась.

Она не стеснялась своей наготы. Да и кто бы стал смущаться, имея столь совершенную фигуру?! Её "золотое сечение" явно было больше единицы. Считается, что античные художники и скульпторы удлиняли ноги у изображаемых ими женщин. Делалось это из эстетических соображений. Так вот, им не пришлось бы грешить против реализма, лепи они свои шедевры с Ольги.

Самим совершенством были её бёдра? и дивно как хороша была грудь. Сергей отметил также, что обнажённой она не казалась такой хрупкой, как в платье.

- Подожди! - взмолился он, - Ну хоть немного подожди! Прошу тебя.

Привстав, он обнял её за талию и притянул к себе, после чего, спустив ноги с дивана, стал целовать её живот, грудь, бёдра. Ольга наклонилась и нежно поцеловала его в макушку.

- Серёжа! Милый! - взмолилась она, - Ну ты же не хочешь, чтобы мне было плохо. Правда? Я должна немедленно идти! Понимаешь - немедленно! Я не могу остаться. И не спрашивай почему. Ладно, милый? - Она выпрямилась и закончила: - Но ты можешь проводить меня до места, где мы обычно с тобой расстаемся... Договорились?

* * *

Как ни странно, Сергея совершенно не беспокоила возможность того, что какие-нибудь "доброхоты" сообщат жене о связи его связи с молодой и интересной женщиной. Ставшие по непонятной причине более частыми телефонные разговоры с женой были непродолжительными и беспредметными, на уровне "Как поживаешь?" или "Что нового?". Звонила она всегда либо поздно вечером, либо рано утром. В конце разговора трубка обычно передалась дочери, которая скороговоркой выпаливала свои студенческие новости и заканчивала традиционным пожеланием "Держись, дэд!". Ей-то уж наверняка никак не могло придти в голову, что её "дэдди" как молодой петушок совсем потерял голову от любви.

- Мне помнится, - неожиданно прервал повествование Марлен Евграфович, - вы в своё время хвастались, что у вас много записей латиноамериканской музыки.

- Да, верно. Достаточно много. - подтвердил Сергей.

- Не могли бы вы поставить что-нибудь, что по духу соответствовало бы вашей истории? Что-нибудь этакое томительное, с надрывом...

- Вижу, я вас уже утомил своими рассказами.

- Э, нет, напротив. Как Вы помните, я сам попросил Вас поделиться со мною историей предсказанной Вам котом любви. Просто, мне кажется, этой трогательной и поэтичной истории требуется и соответствующий аккомпанемент... Что-нибудь вроде вот этой песни...

И он стал напевать:

"Aunque tu

me has echado en el abandono,

Aunque уа

has mauerto todas mis ilusiones,

En vez,

de maldecirte con justо encono

En mis suenos de сolmo,

en mis suenos de colmo

Ay, de bendiciones!

Sufro la inmensa pena

de tu extravio,

Y siento el dolor prof undo

de tu pertida,

Y lloro sin que sepas

Que el llanto miо

Tiene lagrimas negras,

Tiene lagrimas negras

Como mi vida."

"Хотя ты и бросила меня,/ Хотя ты и убила все мои иллюзии,/ Вместо того, чтобы проклинать тебя,/ В своих глубоких снах,/ В своих спокойных снах/ Тебя я благославляю. / Бесконечно страдаю от нашей жизни/ И глубоко переживаю твой уход/ И я рыдаю, но ты не знаешь,/ Что я плачу чёрными слезами,/что я плачу чёрными слезами,/ Похожими на мою жизнь" (исп.)>