Джеймс Мэйо - Акулья хватка

- Пошел, пошел отсюда, грязный шпион! Да как ты посмел войти сюда! Я убью тебя, Эндрюс! Я убью... - Она колотила его, как попало. Стюард закрывал руками лицо и уклонялся от ударов.

- Ну же, мадмуазель. Придите в себя... Я не сделал вам ничего плохого, - гримасничал он, шутливо обороняясь.

Казалось, она вцепится ему в глотку. Но стюарду удалось вовремя ретироваться за дверь. Она принялась стучать и барабанить по ней, выкрикивая ругательства. Затем, явно устав, отошла в сторону и устало плюхнулась в одно из кресел, уронив голову на руки.

Опершись на стойку, Худ не отрывал от девушки взгляда. Она казалась ему ещё красивее, чем прежде. Ее высокая грудь тяжело вздымалась над декольте, округло выдаваясь под платьем. Спустя мгновение она приоткрыла глаза и улыбнулась.

- Вам понравился танец Саломеи?

- А чему он был посвящен?

- Дайте мне выпить, мистер Худ. - У неё в голосе появились кошачьи нотки.

Он принес очередной скотч.

- А где ваш стакан? - поинтересовалась она.

Смешав для себя "мартини", Худ присел на подлокотник кресла, в котором расположилась Айвори. Лежа глубоко в кресле, она смотрела на него снизу вверх.

- Мы с вами, как бы это сказать... минутку, сейчас вспомню, - а, вот оно, - родственные души, - заметила она.

- Может быть. - Каким-то непостижимым шестым чувством он ощутил её правоту.

- Не "может быть", а так и есть, мистер Худ. - Повернув голову, она ущипнула его за руку.

- Кто этот стюард, которого вы преследовали с такой страстью?

- Эндрюс? Всего-навсего лакей Лобэра. Он доводит меня до умопомрачения. Постоянно крутится поблизости.

За их спиной послышался слабый щелчок. Худ оглянулся. Из лифта выходил Перрин, стюард, показывавший ему апартаменты. Вероятно, решил, что Айвори достаточно успокоилась.

- Вам подать обед сюда, сэр?

- Почему бы нет?

- На двоих, - добавила Айвори. - И принесите розовое шампанское "Редерер".

- Хорошо, мадмуазель.

Она вновь ущипнула Худа за руку.

Сервировка и выбор блюд были безукоризненны. Салат из креветок, седло ягненка с веточками розмарина, салат из свежих овощей и мороженое. Обед затянулся, и Худ с удивлением обнаружил, что ему не хочется, чтобы он вообще кончался. Айвори выпила большую часть шампанского и велела Перрину принести ещё бутылку. Она была навеселе и громко смеялась.

Он подкинул ей вопросик насчет шофера, но ничего не добился.

- Их несколько, - сказала она, - одни уезжают, другие приезжают. И вообще, какого черта, - она оценивающе посмотрела на него поверх бокала. Он вспомнил, каким почти невероятным образом умели обольщать свои жертвы британские агентессы, и стало интересно, не подослали ли Айвори к нему с подобной целью. Почему-то в наше время многие полагают эти методы устаревшими, но Худ знал, что это совсем не так.

Он попытался мельком разузнать у неё что-нибудь насчет Лобэра. Почему, к примеру, она на того сердилась? На мгновение у неё омрачилось лицо и сверкнули глаза, так, что Худ даже испугался очередной вспышки ярости. Однако она быстро справилась с собой и в следующую минуту уже звонко смеялась.

Нет, с ней не соскучишься, и, кроме того, он не уставал ею любоваться. Прошло немало времени, как Перрин убрал со стола посуду, и только тогда Худ обнаружил, что забыл в каюте часы. Но сейчас время не имело для него никакого значения.

Они с Айвори покуривали. Девушка рассказала, что родилась в Монаде на Целебеских островах, куда её отец, "светловолосый Бог из Хельсинки", прибыл с миссией на один сезон. Он совратил её двенадцатилетнюю мать, которая в то время была очередной юной невестой вождя. Вождь убил обидчика и подвесил его за ноги к верхушке кокосовой пальмы. Он заставил мать спать под этим деревом и смотреть на тело до тех пор, пока оно не сгниет и не обвалится на землю. Но месяц спустя сам, бедолага, утонул. Когда Айвори исполнилось тринадцать лет, её увез с собой богатый португалец.

- Он дал матери за меня пятьдесят эскудо. Это очень большие деньги. Он вел себя по отношению ко мне прилично, хоть не без причуд. Но понимал, что меня ему не удержать. Вокруг ходили толпы мужчин. Я сбежала. Может быть, когда-нибудь я вам расскажу об этом.

- Расскажи сейчас.

- Мне хочется остаться чуть-чуть таинственной, самую малость. - Ее голова склонилась к его плечу.

- Все же, что вы здесь делаете?

- Я уже говорил, продаю картины.

Она мягко положила ладонь на его руку.

- Вы приехали, чтобы развлечь меня, мистер Худ?

Из-за движения бретелька, скрепленная наживо булавкой, снова отлетела. Посмеиваясь, она приподнялась и занялась починкой, в то время как Худ отправился к стойке и принес ещё два виски.