Джон Берли - Уайклифф и последнее жертвоприношение

— А есть дорога вдоль берега реки назад в деревню?

— Ну, если только не боитесь завязнуть по колено в грязи…

Стефания проводила его до двери, и Уайклифф был уже готов раскланяться, когда завидел худенького светлого паренька в джинсах и куртке, бредущего вверх по зеленому склону от реки. Через плечо у него висел полевой бинокль в видавшем виды кожаном футляре. Парень глянул на Уайклиффа с явной враждебностью и даже не ответил на приветствие; а по лицу Стефании Уайклифф мгновенно прочел ответ на свой незаданный вопрос — что именно может заставить эту женщину взволноваться… Точнее — кто…

— Вам надо туда, по тропе направо.

Мать с сыном вошли в дом, дверь за ними захлопнулась.

Уайклифф стал спускаться по склону, который оборвался у самой воды — тут вдоль русла пролегала узкая полоска прибрежного ила. Дальше тропа выбиралась чуть повыше и терялась из виду — там, где избиралась на высокую отмель, за которой ручей впадал в реку. Отсюда Уайклифф хорошо разглядел лодку — действительно, плавучий дом, палуба вся занята надстройкой. Уайклифф с некоторой гордостью отметил, что теперь, через двадцать лет жизни у моря, он может различить в этом суденышке бывшую рыболовную шхуну, того сорта, что моряки зовут «прищепками для белья» из-за парусного оснащения, для которого эти посудины строились. Судно неплохо сохранилось, за ним, видно, бережно ухаживали, корпус выкрашен черным, а надстройка — белым, деревянные рамы окошек покрыты лаком. К корме была привязана небольшая лодка-каноэ.

Из скошенной печной трубы вился дымок. Занавески на окошках были задернуты, и ничего внутри было не разглядеть, но, отойдя подальше и обернувшись, Уайклифф поймал глазами бородатое лицо человека, наблюдающего за ним из-за отодвинутой занавески.

Идти по тропе было, конечно, не особенно приятно — грязно, склизко и всюду коричневые лужи, но до колен, как пророчила Стефания, ни грязь, ни вода не доходили. Вскоре по правую руку показалось болотце. «Вот уж раздолье для птиц», — подумал он. И сейчас там видны были лебеди и утки.

Про уток Уайклифф ничего не знал и решил выбрать время и почитать о них.

Вокруг стояла тишина. Когда в нескольких шагах впереди него какое-то склизкое создание с разбегу плюхнулось в воду, это произвело впечатление выстрела. Здесь, в узкой долине, между поросшими лесом речных берегов, вечерело быстро, и вскоре Уайклифф уже стал ускорять шаги, спеша обогнать наступление сумерек. А про себя, в каких-то глубинах сознания он продолжал напряженно размышлять об убитой женщине и о ее жизненном пути. Ему было ясно, что ферма очень мало изменилась с тех давних времен, когда еще были живы ее родители, перед тем как они отправились в свою роковую поездку — а может быть, и еще дольше. И он спрашивал себя — часто ли женщины из ее, Джессики, поколения проявляют такое открытое безразличие к комфорту и удобствам?

Наверно, Люси Лэйн сможет просветить его в этом вопросе.

И тут довольно быстро он добрался до того места, где к реке выходил церковный двор с воротами. Он мог двигаться дальше вдоль берега до поселка или же пройти через церковный двор. Уайклифф решил сойти с тропы и заглянуть в церквушку.

Люси Лэйн не нашла почти ничего интересного среди бумаг в секретере. Счета, чеки и небольшая книга учета, где записаны всякие дела фермы, несколько копий писем в министерство сельского хозяйства, одним словом, ничего личного. Это был тот минимум документов, что позволял умиротворить Государственного Дракона в лице налогового инспектора и в то же время получать от того же Дракона все необходимые субсидии.

В одном из закутков Люси наткнулась на старую рукописную тетрадь в твердом переплете, озаглавленную «Дневник фермы». Она пролистала рукопись. Джессика делала регулярные лаконичные записи — о посевах, окучивании, внесении удобрений и плодовитости коз… И ничего личного.

Люси повернулась к Винтеру.

— Теперь я собираюсь осмотреть спальню мисс Добелл. Хотелось бы, чтобы кто-нибудь из вас пошел туда со мной.

— Это нас не касается, — угрюмо сказал Винтер.

— Ну что ж, я поднимусь с вами, — вызвалась Стефания.

В спальне Люси выдвинула по очереди все ящики и заглянула в шкаф. Ее, как и Уайклиффа, удивила безликость этой комнаты. Похоже, здесь ничего не менялось последние лет пятьдесят, если не больше. Сложенные отдельно в тумбе простыни и одеяла были, вероятно, новенькими и свежими во дни молодости прабабушки Джессики. Когда все ящики были выдвинуты, в комнате ощутимо запахло нафталином. Маленькое окошко так плотно задраено, что казалось, здесь человек наглухо отрезан от внешнего мира…