Джон Берли: Уайклифф разрывает паутину

Мысль, что собственный отец может находить ее сексуально привлекательной, была Хильде внове. Она была заинтригована и на мгновение полностью предалась размышлениям на эту тему. Элис по-своему истолковала ее молчание.

— Не беспокойся, крошка. Это всего лишь игра его воображения. У каждого мужика свои заскоки. Отец шизанулся на тебе.

Хильда рассеянно перебирала чистые регистрационные бланки.

— Как бы ты поступила на моем месте?

— Если бы залетела? Сделала бы аборт. Кроме всего прочего, в семнадцать лет рановато полностью отдавать себя в руки супруга. Сперва надо научиться некоторым жестким приемчикам самообороны — само собой, речь не о драках с мужем, Боже сохрани!

— Стало быть, ты этому научилась, прежде чем вышла за Берти? — искушение спросить оказалось слишком велико.

— Сейчас разговор не обо мне, — Элис покраснела.

В офис вошел Джеймс Клемо. Рукава его рубашки были высоко закатаны, руки перепачканы машинным маслом.

— Что за безрукий муженек тебе попался, Элис! Вчера были похороны, сегодня я все утро проторчал у старика Пенроуза по поводу бабушкиного завещания, а домой прихожу и слышу: «Джим, у меня что-то газонокосилка никак не заводится!» От десятилетнего мальчишки больше толку, ей-богу! Иной раз мне кажется, он это нарочно.

— Вот ему и скажи об этом.

Как все мужчины в роду Клемо, Джеймс был плотный и коренастый. Его редеющие светлые волосы чуть отливали рыжиной, но теперь все заметнее седели. Лицо красноватое и мясистое, с крупными чертами. Он удалился в туалет, откуда вышел через несколько минут, вытирая руки бумажным полотенцем.

Только теперь он обратил внимание на Хильду.

— Привет, малышка! Что тебе здесь понадобилось?

Он оглядел свою младшую дочь снизу вверх.

— Не нравится мне эта твоя майчонка. Она совершенно… не к месту.

Хильда промолчала.

— Вижу, сегодня ты снова собралась пойти на «Прибое»? — произнесено это было зло, почти с угрозой.

— Да.

Клемо скомкал бумажное полотенце и раздраженно метнул его в сторону корзины для мусора, но промахнулся. Он снова посмотрел на Хильду, явно намереваясь сказать что-то еще, но передумал и перевел взгляд на свои часы.

— Черт побери, уже двенадцать! Утра как не бывало. Увидимся за обедом. И сними с себя эту тряпку, Хильда. Ох, скорее бы тебе опять в школу!

Элис дождалась, пока он уйдет, и спросила:

— Теперь понимаешь, о чем я?

«Подожди, это только пролог», — подумала Хильда.

По подъездной дорожке Хильда направилась к дому и вошла с черного хода. В кухне Эстер возилась с обедом, Питер — маленький сынишка Элис — громоздил пирамиду на диване у окна. Он поднял голову, когда вошла Хильда, взгляд его серьезных голубых глаз устремился на нее, но тут же вновь обратился на конструкцию из кубиков.

— Тебе помочь?

— Можешь накрывать на стол.

Эстер было тридцать шесть, но выглядела она старше. Волосы стянуты в куцый «конский хвост», мелкие неправильные черты лица, кончик острого носика покраснел, лоб лоснился. Прошлое Эстер окутывал легкий флер таинственности: шестнадцати лет ее удочерили дед и бабка Хильды, и с тех пор все относились к ней как к полноправному члену семьи, но почему это произошло, никто, казалось, не знал.

С течением времени, превратившись во взрослую женщину, Эстер взяла на себя все хлопоты по хозяйству, а после смерти матери Хильды посчитала себя ответственной и за ее дальнейшее воспитание.

Хильда набросила скатерть на сосновый обеденный стол, стоявший в центре кухни, напоминавшей своей планировкой обыкновенный сарай. Клемо всегда собирались за едой здесь, если у них не намечалось гостей. Хотя большая часть земель была сдана ими в аренду, они продолжали следовать традициям своих предков-фермеров. Дом их с виду походил на ферму, а образом жизни они более всего напоминали зажиточную крестьянскую семью.

— Что с тобой такое стряслось? — спросила Эстер через плечо. Она сливала в раковину воду из кастрюли с вареной картошкой.

— Со мной? Ничего.

Эстер вывалила картофелины на блюдо и засунула в духовку, чтобы не остывали.

— И все-таки? Уж мне-то ты можешь сказать.

Верно, с Эстер она всегда была более откровенна, чем с остальными, но только Эстер напрасно считала, что у Хильды не может быть от нее секретов. Наивное заблуждение.

Шесть приборов: ножи, вилки, ложки, тарелочки для хлеба… Особое место для Питера — высокая подушка, вилочка с ложечкой, вместо стеклянного стакана пластмассовая кружка с нарисованным на ней Снупи. Хильда делала все чисто машинально; в голове вертелась приятная мысль, как нынче вечером все они, каждый по-своему, будут переваривать новость о ее беременности.