Джон Берли - Уайклифф разрывает паутину

Женщина сказала спустя какое-то время:

— Джимми Клемо скоро разбогатеет на своем кемпинге. Говорят, это просто золотое дно.

— Да уж точно — получше будет, чем фермерствовать.

Женщина бросила взгляд на закрытую дверь.

— Однако долго он с ней возится…

— Он ее, извиняюсь за выражение, обследует. Я бы не отказался побыть сейчас на месте этого молодого доктора!

— Ну и развратный же вы старикашка, Вилли Проуз!

В конце концов дверь кабинета снова открылась. Хильда Клемо, не удостоив никого взглядом, прошла через приемную к выходу.

— Мистер Проуз, прошу вас! — провозгласил молодой человек в белом халате.

Портовые сплетницы пристроились рядком на одной из лавочек. Туристы и прочие отдыхающие бесцельно слонялись вокруг гавани, поедая мороженое и гадая, чем бы себя занять в этот день. В дальнем конце пристани она увидела Ральфа Мартина, задумалась на мгновение, потом решила пока с ним не встречаться и свернула в проулок, прежде чем он заметил ее.

Худоба делала ее выше, лицо казалось еще более загорелым в обрамлении волос соломенного оттенка. На ней были джинсы и облегающая сине-зеленая маечка без рукавов с надписью белыми буквами поперек груди: «Прогулочный баркас „Прибой“». Передвигалась она легкими, неспешными шагами молодой и сильной кошки.

Беременность… предродовой период… повивальная бабка… потуги… роды… кормление грудью… Или аборт. Она перебирала эти слова в уме и содрогалась. Даже подобные мысли вызывали отвращение.

Она пошла прочь от гавани через площадь, где располагались основные магазины их городка, а потом узенькой улочкой, где дома распахивали свои двери прямо на мостовую. Незнакомые прохожие оглядывались ей вслед, женщины не без зависти, мужчины с вожделением. Местные с ней здоровались, но она не отвечала на приветствия.

Ей живо припомнилась беременность сестры и рождение племянника: как тошнило Элис по утрам, как мучилась она несварением желудка, ее бочкообразная фигура и несносная раздражительность. Впрочем, не прошло и полгода после родов, а Элис уже вернулась к прежней жизни, бросив младенца на попечение Эстер. Та еще мамаша!.. Да если разобраться, что у Элис за жизнь? Лучше подохнуть, чем докатиться до такой жизни!

— Привет!

Это парень из ее школы, с которым она встречается на занятиях по некоторым предметам. Меньше чем через год им вместе сдавать экзамены за среднюю школу. Юнцу явно хотелось с ней потрепаться, но она отмахнулась от него. Господи, сейчас ли ей думать о глупых экзаменах!..

Она знала, как поступит, почти сразу странным образом смирившись с неизбежным. У нее даже было уже некое подобие плана. Первой, кому она сообщит новость, будет Элис: «Я беременна». Элис скажет Эстер, а уж Эстер придется взять на себя неприятную обязанность ошарашить батюшку. Сама же она расскажет Ральфу Мартину; не уйти от разговора с зятьком Берти; и еще от одного с…

По временам ее охватывало беспокойство, потому что, как ни хотелось ей избежать неприятных последствий, тоненький голосок внутри нашептывал: «Но если, несмотря ни на что, это все-таки случится…» И подсказывал ей голосок вовсе не покорность судьбе.

В одну из своих беспокойных ночей она поняла, что может предсказать, как будет реагировать каждый из них, даже что они будут ей говорить.

За городскими коттеджами располагались куда более внушительные дома с садами, а дальше, где дорога начинала взбираться в гору, с одной стороны тянулось поле, с другой — лес. Городок остался позади.

Неожиданно она поймала себя на том, что улыбается.

Затем меж деревьев открылась прогалина, и она вышла к высокой арке ворот, под верхней перекладиной которых болталась вывеска: «Трегвитенский парк отдыха и туризма. Кемпинг, стоянка для передвижных домиков, гольф, теннис, пляж». От ворот в глубь парка вела выложенная щебнем дорожка; она извивалась меж поросших травой холмов, склоны которых были изрезаны искусственными террасами для парковки домиков на колесах. Их белые крыши едва виднелись за деревьями и кустарником, которые прекрасно маскировали нахальное вторжение машин в естественный ландшафт. Неподалеку и чуть в стороне от въезда возвышался большой каменный дом с коньком на крыше и выступающими карнизами; дом, где она родилась, единственный, который знала она пока в своей жизни. С противоположной стороны от ворот располагалась постройка в стиле швейцарских шале с табличкой, гласившей: «Служба размещения, магазин и кафе. Все справки здесь». Рядом были расставлены столики для любителей поесть на свежем воздухе.