Дик Фрэнсис - На полголовы впереди

— Верно, — подтвердил я.

— Он сказал, что знает, почему… Потому что у миссис Квентин уже издохла одна лошадь… — Ленни умолк с таким видом, словно перед ним разверзлась пропасть. — Он начал говорить, что это сделал я…

— Что сделал?

Ленни молчал.

— Он сказал, что ту лошадь миссис Квентин отравил ты? — подсказал я.

— Я этого не делал. Не делал! — Он был вне себя от возбуждения. — Ничего такого я не делал!

— А тот человек сказал, что это сделал ты?

— Он сказал, что меня за это посадят в тюрьму. "В тюрьме с парнями вроде тебя делают всякие скверные штуки", — так и сказал. — Он содрогнулся.

— Я знаю, делают. И говорит: "Не хочешь же ты подцепить СПИД? А ты его подцепишь, когда попадешь в тюрьму, такой смазливенький мальчик…"

В этот момент он выглядел каким угодно, но только не смазливеньким.

— И что дальше?

— Ну, я… я… — Он сделал судорожный глоток. — Я сказал, что ничего такого не делал, это не я… А он снова говорит, что я попаду в тюрьму и подцеплю СПИД, и еще раз повторил, и еще раз… И я сказал ему… Я сказал ему…

— Что сказал?

— Она хорошая баба, — плачущим голосом произнес он. — Я не хотел…

Он меня заставил…

— Это миссис Квентин отравила свою лошадь? — спросил я осторожно.

— Да, — ответил он с несчастным видом. — Нет. Понимаете… Она дала мне тот пакет с каким-то лакомством… это она сказала, что там лакомство… и велела дать ее лошади так, чтобы никто не видел… Понимаете, за той ее лошадью смотрел не я, у нее был другой конюх. И я дал ее лошади это лакомство, вроде как незаметно… и у нее началась колика, ее раздуло, и она издохла… Ну, я спросил ее, уже потом. Я так перепугался… Но она сказала, что это ужасно, она не думала, что у ее любимой лошади будет колика, и давай никому об этом не скажем, и выдала мне сто долларов, а я не хотел… я не хотел, чтобы меня обвинили, понимаете?

Конечно, я понимал.

— И что сказал этот человек, когда ты рассказал ему про то лакомство? — спросил я.

Ленни казался совершенно раздавленным.

— Он ухмыльнулся, как акула… все зубы показал… и говорит — если я хоть кому-нибудь про него скажу… он уж позаботится, чтобы я… чтобы я… подцепил СПИД, — закончил он шепотом.

Я вздохнул:

— Это вот так он пригрозил тебя убить?

Он слабо кивнул, как будто у него больше не осталось сил.

— Как он выглядел? — спросил я.

— Похож на моего отца. — Он помолчал. — Я всегда ненавидел отца.

— И говорил, как твой отец? — спросил я.

Он мотнул головой:

— Он не из англичан.

— Канадец?

— Или американец.

— Ну что ж, — сказал я. Больше спрашивать было не о чем. — Я позабочусь о том, чтобы ты не подцепил СПИД. — Я немного подумал. — Оставайся в вагоне, пока мы не прибудем в Калгари. Мисс Браун попросит кого-нибудь из конюхов принести сюда твою сумку. Этот вагон отцепят от поезда, а лошадей на грузовиках перевезут в какую-то конюшню, они пробудут там два дня. Все конюхи поедут с ними, — вероятно, тебе это известно. Ты поедешь вместе с остальными конюхами. И не волнуйся. Кто-то придет за тобой, заберет тебя и приведет другого конюха для Ледника. — Я остановился, чтобы посмотреть, понимает ли он, что я говорю, но он, кажется, все понял. — Куда ты хочешь поехать из Калгари?

— Не знаю, — уныло ответил он. — Мне надо подумать.

— Ладно. Когда этот кто-то придет за тобой, тогда и скажешь ему, куда хочешь ехать.

Он посмотрел на меня с некоторым недоумением:

— А почему вы со мной возитесь?

— Не люблю, когда на кого-то наводят страх.

Он содрогнулся:

— Мой отец на всех наводил страх… и на меня, и на маму… А потом кто-то ткнул его ножом, убил его… Так ему и надо. — Он помолчал. — Тем людям, на кого он наводил страх, никто никогда не помогал. — Он снова помолчал, не в силах произнести непривычное слово, а потом все же выдавил из себя: — Спасибо.

Томми вернулся в вагон-ресторан в галстуке и застегнутым на все пуговицы. Зак как раз заканчивал сцену, в которой старого Бена, конюха, который выпрашивал у Рауля деньги на вокзале в Торонто, привели из той части поезда, где ехали болельщики, чтобы он дал разоблачающие (и ложные) показания против Рауля — будто бы тот подсыпал что-то лошадям Брикнеллов. Рауль категорически отвергал обвинение, ухитряясь при этом выглядеть воплощением добродетели и в то же время, возможно, виновным. Общие симпатии склонялись на сторону Рауля, потому что нытье Бена всех раздражало, а Зак заявил, что вечером в отеле "Шато" появится "самый важный свидетель", который даст "решающие показания". "Против кого?" — спросили сразу несколько человек. "Придет время — сами увидите", — таинственно ответил Зак, удаляясь в коридор.