Валентина Мельникова - Талисман Белой Волчицы

- Простите, Никодим Корнеевич, но в ближайшие пять лет я жениться не собираюсь.

- А ты не зарекайся, - усмехнулся Никодим Корнеевич, - выходит, не встретил еще свою зазнобу. А как встретишь, так про клятвы и обеты даже не вспомнишь, да и про свою службу наверняка забудешь!

- Обычно я не бросаюсь словами, - вздернул подбородок Алексей, - и к тому же я сюда пришел не обсуждать мои планы на будущее, а по другому поводу. Мне поручено выяснить, что вас тревожит и почему вы решили обратиться в полицию!

Кретов, набычившись, несколько раз пыхнул сигарой, потом зажал ее между пальцев и погрозил Алексею:

- Но-но, указывать мне вздумал! Щенок!

Алексей молча поднялся и направился к двери.

- Ты что? - опешил купец. - Куда это лыжи навострил?

- Видимо, Федор Михайлович не правильно вас понял, - повернул голову, приостановившись, Алексей, - если вам некому показать свой дурной нрав, то определитесь с этим как можно скорее. А вымещать свою злость на чинах полиции не советую. Так ведь и в "холодную" загреметь недолго за оскорбление официального лица при исполнении им служебных обязанностей.

Никодим Корнеевич побагровел и некоторое время ловил воздух открытым ртом, а потом со всего размаху опустил кулак на столешницу и рявкнул:

- Ах, так тебя разэтак, молокосос! Кого учить вздумал!

Вертайся назад и слушай, что я тебе скажу!

Алексей в упор посмотрел на разгневанного купца.

- Я вернусь и выслушаю вас только в том случае, если вы прекратите на меня орать и обзывать молокососом. И учтите, из отведенных мне на разговор с вами двух часов целых тридцать минут ушли на пустое выяснение отношений и ваши крики!

Кретов озадаченно посмотрел на него, покачал головой и неожиданно миролюбиво произнес:

- Ладно, чего уж там! Ты еще не слышал, как по-настоящему орут-то. Куры дохнут, если в душу-мать рявкну! Проходи давай. - Никодим Корнеевич махнул рукой, указывая на покинутый гостем стул. - Разговор у меня долгий, дай бог в отведенное время уложиться, - и, рассмеявшись, подмигнул Алексею. - Уважаю все-таки Федора Михайловича. Знает, кого мне подсылать, - и вновь рассмеялся.

Алексей молча вернулся на свое место и выжидательно уставился на хозяина. Тот поворочался в кресле, кряхтя и ворча что-то себе под нос, повозил по ковру больной ногой, устраивая ее поудобнее, наконец вымолвил:

- Я бы это дело сам расхлебал, да вишь - ногу сломал неделю назад. Доктора говорят, не меньше двух месяцев придется на трех ногах прыгать, кивнул он на костыли, - а мне нонче каждый день дорог. Тебя как зовут?

- Алексей Дмитриевич Поляков, младший агент сыскной полиции, - подал ему карточку агента Алексей.

- Вижу, что младший, - вздохнул Кретов, - но гонору уже на старшего хватает. Далеко пойдешь, если не сломают.

Из-за угла комнаты вынырнул с подносом в руках невозмутимый Данила в черкеске. На подносе в серебряном ведерке со льдом лежала прикрытая влажной салфеткой бутылка водки, стояли две хрустальные стопки и деревянная чашка с замороженной брусникой.

Молча разлив водку по стопкам, Данила обернул ведерко со льдом салфеткой и, поклонившись, так же молча удалился. Хлопнула дверь кабинета, и Алексей остался наедине с его хозяином.

- Давай не стесняйся, - предложил Кретов, - хороший зачин в любом деле нужен. - Он поднял стопку и одним глотком опорожнил ее. Затем захватил из чашки пригоршню брусники и отправил ее в рот. Темные ягоды осели у него на усах, просыпались на грудь. Не глядя, Кретов смахнул их багровой от сока ладонью, обтер ее о халат и с удивлением посмотрел на Алексея. - Чего капризничаешь? Пей, тебе говорю!

- Зачем повторять дважды, - вежливо ответил Алексей, - на службе я не пью.

На самом деле он уже пожалел, что отказался, не из-за водки, нет. Слюна потекла из-за брусники, запотевшей в тепле, крупной, багровой, с беловатым бочком, подернутой подтаявшим снежком. Видно, только что с ледника подняли.

Он прямо-таки ощутил и этот колючий ледок на языке, и кисло-сладкий, с едва заметной горчинкой сок, который так и брызнет в рот, стоит сдавить ягодку зубами...

Кретов с досадой посмотрел на него, сунул руку за пазуху, вытащив оттуда измятый конверт, и помахал им перед носом Алексея.

- Вчера я получил очередное подметное письмо, в котором мерзавцы требуют с меня уже триста тысяч рублей, а если я не выполню их требования, то сожгут мой пароход "Амур", а "долг", как они называют, возрастет до трехсот пятидесяти тысяч.

- Так вы действительно должны кому-то?