Мария Брикер - Небо под зеленым абажуром

Фамилию подруги матери Алешка не помнила, но имя Арина – редкое. Значит, выяснить девичью фамилию не составит особого труда. Она должна быть указана в школьном альбоме мамы и в старых записных книжках.

Алешка прошла в кабинет, порылась в ящиках стола. Здесь мама держала все свои бумаги и документы. Но как выглядят старые еженедельники и записные книжки, Алешка понятия не имела. Нашла еженедельник в обложке из кожзаменителя, перехваченный резинкой, сунула в карман, но уверенности в том, что это записная книжка, не было. Альбом надежнее.

Алешка распахнула дверцы нижнего ящика книжного шкафа, большого и гулкого. В детстве она любила тут прятаться, а мама ругалась, что дочь в пыли сидит и соплями аллергическими истекает. Алешка шмыгнула носом, так больно стало от воспоминаний. Пошарила рукой по переплетам книг, собранных здесь, нашла шершавую папку с гладкими буквами и прижала к груди. Вот оно – ее спасение. Альбом и еженедельник она покажет Валентине Георгиевне, попросит найти Арину, выяснит ее девичью фамилию и, возможно, старый московский телефон. А дальше дело техники. Существуют же какие-то справочные. Интернет опять же. Вдруг повезет и у маминой подруги найдется страничка в социальных сетях? Может быть, в Питер ехать не придется? Хотя она бы туда съездила. Там ее точно никто не найдет.

Алешка потрогала циферблат наручных часов. Пять утра, старушка спит, и разбудить ее может только землетрясение. На ночь Валентина Георгиевна всегда принимает снотворное. Пусть спит. Есть время, чтобы побыть с мамой, проститься, собраться в путь и придумать, как изменить свою внешность. Нельзя исключать, что убийцы наблюдают за подъездом. И полиция ее разыскивает. Значит, надо выйти из парадного так, чтобы никто не обратил на нее внимания. Задачка не из легких. Трость и походка выдают в ней человека незрячего. Придется идти без трости, ориентируясь исключительно на ощущения, звуки и запахи. Внезапно в голову пришла идея.

Алешка отправилась в комнату бабули и распахнула шкаф. В лицо пахнуло нафталином, эвкалиптом и пылью. У бабушки была паранойя по поводу моли. Она дико боялась, что моль сожрет вещи любимого мужа. Дед погиб в самом расцвете лет, и все, что с ним связано, было дорого бабуле как память. Придвинув к шкафу стул, Алешка влезла на него и обыскала антресоль. Мама говорила, что дочь по конституции похожа на деда. Такая же высокая и худая. Значит, вещи его вполне могут ей подойти.

Сверток, завернутый в газеты и перевязанный бумажной веревкой, нашелся быстро. Алешка развязала узел, порвала газеты и вытряхнула одежду на кровать. Погладила рукой. Вещи деда пахли особенно, пчелиным воском, махоркой и гвоздичным маслом. Байковая рубашка, шерстяные штаны, кожаный ремень с металлической пряжкой, кепка, теплый мешковатый пиджак, вязаный свитер на «молнии», ботинки с высокими голенищами.

Вещи сидели на ней как на вешалке, были широки в плечах и болтались на талии. Ботинки тоже оказались велики на три размера. Пришлось натянуть их на плотный шерстяной носок. Алешка заплела косу, закрутила вокруг головы и спрятала под кепку, на нос нацепила круглые дедовские очки. Прошлась по комнате, прихрамывая на одну ногу. Выглядит она наверняка чудовищно, но не до красоты сейчас, в таком виде ее точно никто не опознает, примут за бродягу.

Она заглянула в свою комнату, разбила копилку-хрюшку, осторожно выгребла из осколков купюры и монетки. В копилке должно было быть около пяти тысяч рублей. Хватит на билет в Питер, если возникнет необходимость ехать туда. Вопрос, хватит ли на еду?

В свертке с дедовскими вещами была и брезентовая котомка. Алешка прошла с ней на кухню, обшарила шкафы и холодильник. Печенье, шоколадка, пара апельсинов, тушенка, хлеб, сыр... Что еще? Она вернулась в свою комнату. Паспорт, несколько пар трусиков, носки, расческа, майка, свитер, лосины. Осталось взять шампунь, мыло, зубную щетку и пасту. Еще Манюню, записную книжку и альбом. Кукла в котомку не влезла, Алешка растянула шерстяную кофту, сунула Манюню туда и закрыла «молнию» – за широкими полами пиджака не видно, что она прячет. Вернулась в кабинет. Альбом в сумку тоже не влез, пришлось засунуть его за пояс сзади, не слишком удобно, но делать нечего. Записную книжку она запихнула в карман. Прошлась по комнате, прислушиваясь к ощущениям. Под ногой что-то звякнуло. Она нагнулась, изучила предмет. Нож для резки бумаги, холодный и липкий, пахнет кровью. Орудие убийства!

Алешка выронила нож и осела на стул, вытерла руку о скатерть. Силы неожиданно покинули ее, началась трясучка. Она сидела на стуле, не в состоянии унять дрожь. Страх давил со всех сторон. Мерещились шаги, голоса и стоны. Казалось, что убийцы уже здесь, в квартире, увидели ее и прикидывают, как лучше от нее избавиться. Дурнота подступила к горлу, голова закружилась. Она потерла виски и уши, подула на озябшие ладони, сделала два глубоких вдоха и придвинула к себе телефон.