Мария Брикер - Небо под зеленым абажуром

– Мне тоже надо многое рассказать. Поэтому я тебя забираю из этого дерьмопоезда, где одного вшивого убийцу найти не могут, – сказал Павел, подхватил ее на руки и, букой глядя на завистливые мужские рожи – так ему показалось, – понес Алешку к выходу из вагона.

– Куда ты меня тащишь? – поинтересовалась она, когда они выбрались на улицу.

– В вертолет, – сказал Павел, тяжело дыша.

– Всегда мечтала научиться летать и взлететь в небеса.

– Я научу, – прокряхтел он.

– Спасибо. Только поставь меня, пожалуйста, пока на землю. А то ты так дышишь, что, боюсь, до небес мы не дотянем. Во мне, между прочим, семьдесят килограммов.

– С виду ты легче, – сдался Павел и поставил ее на ноги.

– Я в деда. Дохлая, но с тяжелой костью. Так говорила моя мама. Ой, я бабушкину трость в поезде забыла, – спохватилась Алешка. – Она старинная и очень мне дорога. Поезд еще не тронулся. Ты не мог бы, если тебе нетрудно, сбегать за ней? А я тебя тут подожду, мы вдвоем не успеем.

– Конечно! Я сейчас, – сказал Павел и бросился обратно к вагону. Он пробежал несколько метров, а потом вдруг резко остановился и обернулся, словно почувствовав опасность. – Алешка, нет! – закричал он, побежал назад, но было поздно. Гаврила, сделав характерный жест рукой, ударил Алешку ножом в живот, и она упала на землю.

Потом все смешалось. Крики, топот, выстрелы. Гаврила упал ничком, раскорячившись на платформе, как краб. Пуля пробила бичу затылок.

Павел встал на колени перед Алешкой. Из ее живота торчал нож, но она была еще жива.

– Паша, не волнуйся! Со мной все в порядке! Просто на ногах не удержалась, – сказала она, встала и выдернула нож. Зургин тоже вскочил и задрал ей свитер. На асфальт с характерным картонным звуком выпал альбом, в котором теперь было две дырки. – Я Манюню Анке отдала, и спереди место освободилось. Вот я его сюда и засунула.

– Тебя одну ни на минуту оставить нельзя! Обязательно что-нибудь в тебя втыкают. То спереди, то сзади, – буркнул Зургин и крепко прижал Алешку к себе.

«Багряное солнце опустилось за кроны деревьев. Город погрузился в темноту. На дереве закуковала кукушка. Их время пришло. Они лежали на влажной траве, держали друг друга за руки и не могли пошевелиться от избытка чувств. «Обрати меня», – прошептала девушка. «Нет! Я не могу! Не могу в натуре!» – воскликнул темноглазый вампир».

– Анютка, руки мой и кушать иди! Я оладушек напекла.

– Сейчас, теть Люд, главу допишу.

– Остынет все, иди немедля! Потом допишешь. На голодный желудок писать вредно. Это я тебе как жена знаменитого русского писателя говорю.

Анка покорно захлопнула крышку ноутбука, сбегала в ванную, включила воду, посмотрела на свое отражение, заправила за уши кудряшки и воду выключила. Все, что угодно, но мыть руки перед едой – увольте! Зачем, если они не испачкались?

– А что, Льва Борисовича ждать не будем? – усаживаясь за стол, спросила Анка и накидала себе в тарелку несколько ароматных оладушек.

– Да ну его! То у него встреча с читателями, то интервью, то съемки. Как стал популярным, совсем меня забросил. Одна теперь у меня радость – ты. Хорошо, что Левушка тебя привел с собой. Я давно мечтала иметь дочку.

– Минуточку! Это не он меня привел. Это я его за шкирку приволокла. Он воскресать боялся. Думал, вы его прибьете сразу.

– Правильно делал! Еще раз утопится – убью, – хлопнула рукой по столу Людмила. – Кушай блинчики, кушай. Твоя сестрица тоже глиста в скафандре. Совсем ее Зургин не кормит. Может, у отца с братом в Берлине хоть немного отъелась.

– Завтра проверим. Поеду с Манюней встречать ее на вокзал, – улыбнулась Анка и сунула в рот блинчик.

– С кем? – не поняла Людмила.

– Да так, кукла одна, страшная, как атомная война. Но для нас с Алешкой она дороже миллиона.

Извините, но я совсем немного говорю по-русски. Пожалуйста, проинформируйте немедленно мое консульство и обеспечьте мне переводчика и адвоката. До этого я не дам никакой информации о себе и о случившемся. Я возмущен, почему вы меня подозреваете! Я этого не потерплю! ( Перевод с немецкого. )

По закону я имею право задержать вас на трое суток. А там видно будет, поедете вы в Питер или задержитесь в Москве на неопределенный срок.

Добрый вечер! Как поживаете?