Елена Михалкова - Восемь бусин на тонкой ниточке

Камин со шкурами окончательно добил Машу.

– Это для баловства, – кивнула Марфа на камин, словно прочитав ее мысли. – Так-то печка русская есть, она лучше любого камина. А в сильные холода, конечно, газ. Такую махину без газа никак не протопить.

Старуха одобрительно похлопала рукой по стене, как будто дом был живым существом. Словно хозяин, гордящийся породистым конем, которого он кормит лучшим сеном.

– Пойдем наверх, там у меня комнаты для гостей.

Хозяйка привычно подобрала подол и неторопливо начала подниматься вверх по лестнице.

– Обедать будем здесь, – она указала на стол. – Справа от камина дверь на кухню ведет. За кухней есть кладовочка, там у меня и соленья, и варенья, и грибочки маринованные и соленые. Прошлый год был богатым на грузди, двадцать банок черных я закатала. Муж есть у тебя?

Переход от черных груздей к мужу был таким неожиданным, что Маша оступилась и чуть не свалилась с лестницы.

– Нет, я не замужем.

– А была?

– Была.

– А детишки?

– Детишек нет, – суховато ответила Маша. – Вы меня уже спрашивали, Марфа Степановна. По телефону.

Старуха резко обернулась, сверкнула на нее черным раскосым глазом.

– Разве спрашивала? – удивленно протянула она. – Когда же это я успела? Быть такого не может, и не уговаривай, не поверю. Вот с Зоей я о тебе беседовала, было дело. Мало ли, думаю, вдруг кто чужой решил ко мне в дом забраться. Спрашиваю Зою – а она в ответ: э-э, милая, какая же она нам чужая, если в ней моя кровь течет!

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день», – ухнуло в голове у Маши. Она остановилась на середине лестницы.

А Марфа продолжала:

– Зое верить можно. Она бы кого попало не разрешила в дом приводить. Считай, Зоя тебе рекомендацию дала.

– Кто такая Зоя, Марфа Степановна? – спросил сверху низкий мужской голос.

Маша подняла голову. Наверху стоял тот самый тип с бритой головой, который не помог ей в лесу. Он непринужденно облокотился на перила.

Маша всегда обращала внимание на носы. У бритого нос был короткий, словно обрубленный, с мясистыми крыльями. Он портил красивое самодовольное лицо. Но зато череп был идеальной формы, а отросшая на щеках и подбородке щетина с проседью Борису очень шла.

Успенская не могла не признать, что перед ней очень привлекательный мужчина. Подруга Олеся называла таких «высокоранговый самец». На губах его играла улыбка, и выглядел он как довольный сытый кот, но взгляд оставался колючим.

На Успенскую Борис не смотрел, глаза его буравили Олейникову.

– Зоя, сестра Николая и Степана, – недоуменно отозвалась Марфа. – Ты что, Боря?

– Та, которая померла двадцать лет назад? – уточнил бритый.

Повисла неловкая пауза. Маша отвела взгляд от сытого лица Бориса и стала смотреть на широкую, как лопата, спину Марфы.

Но старуха не смутилась ни на секунду.

– Та самая, – невозмутимо кивнула она. – Только не двадцать, а все тридцать. Кстати, познакомься с Марией. Это наша новая родственница.

Маша высунулась из-за спины Марфы и сказала «здравствуйте».

– Очень приятно. – Борис мазнул по ней холодным взглядом. – А откуда взялась новая родственница? Нам, кажется, и старых хватало…

– Вам хватало, а нам нет, – отрезала старуха.

– Я только недавно узнала о том, что у бабушки были братья, – вмешалась Маша. – Если вам будет интересно, я расскажу, при каких обстоятельствах.

Лицо Бориса недвусмысленно выразило, что интересно ему не будет.

– Вы появились удивительно вовремя, – бросил он. – Лучше нельзя было и подгадать.

– Борька, не язви! – в голосе Марфы прорезались властные нотки. – Вспомни, что в Библии говорится о злоязычных. А ты, Мария, пойдем, не стой столбом.

Лицо Бориса приняло странное выражение, но он смолчал. Молча следил, как Олейникова с Машей поднялись по лестнице, прошли мимо него, и только чуть повернул голову им вслед.

Пройдя мимо двух закрытых дверей, старуха остановилась у третьей и начала шарить в карманах фартука.

– Куда же я его засунула… – бормотала она. – Был ведь ключ, только сегодня видела его! Ах ты старость, старость…

Повинуясь неясному чувству, Маша толкнула дверь. Та беззвучно приоткрылась.

– Точно! – просияла Марфа. – На ключ-то я ее не запирала. Это ты молодец, девонька, это ты хорошо сообразила. Заходи, заходи! Вот твоя светелка.

«И правда светелка», – подумала Маша, оглядывая маленькую комнатку с нежно-голубыми обоями.

Здесь были только широкая кровать с белым покрывалом, шкаф и маленький столик у окна. Из окна открывался вид на поле и край леса.