Егор Роге - Опустошение

– Кофе будешь? – не ответив на мой вопрос, спросил Артем и стал наливать кипящую воду в чашки.

– Чем планируешь заняться, – поинтересовался я, – кассеты-то в окрестностях скоро закончатся.

– А куда торопиться, – вяло отвечал Артем, – надо собраться с мыслями, подумать, квартира оплачена на два месяца вперед.

– А питаться ты чем собираешься, – не отставал я, – тоже кассетами?

– К тебе перееду, – впервые за вечер улыбнулся Артем, – не погонишь ведь?

Я предложил Артему прогуляться, и мы, выйдя на улицу, направились в сторону Пушкинской площади.

В подземном переходе было, как всегда, сыро, темно и неуютно, но в этом мире лоточные торговцы, попрошайки, менялы, уличные музыканты чувствовали себя своими. Я не любил это место, за что был наречен Артемом снобом, который ошибочно считает себя лучше их. Внимание Артема привлекли две девушки, на вид не старше двадцати лет, которые с большим вдохновением слушали, как уличное трио исполняет песню Саймона и Гарфункеля «El Condor Pasa».

– Ребята, похоже, совсем на мели, – сказал мне Артем так, чтобы быть услышанным девушками, – а играют хорошо.

– Да, классно играют, – сказала одна из них, которая была совсем невысокого роста, с короткими, почти черными волосами.

Артем достал из кармана две долларовые купюры и положил в открытый чехол от скрипки.

– Холодно, – продолжил Артем, – надо бы кофе горячего попить, пойдем в «Макдоналдс»?

Девушки удивленно посмотрели на Артема.

– Я вообще-то своего друга спросил, – сказал Артем, кивнув на меня, – но если вы не против, я вас тоже приглашаю.

В «Макдоналдсе» было многолюдно, и мы с трудом нашли свободный стол.

– Ну, – начал Артем, – чем, девчонки, занимаетесь?

– Учимся, – ответила девушка с темными волосами.

– И работаем еще, – добавила вторая, – я – Катя, а она – Оксана.

– Очень красивые имена, – сказал Артем, – а мы вот рижские ребята, сидим в Москве уже три недели, вечерами с тоски изнываем.

– А чем в Москве-то занимаетесь? – спросила Катя.

– Мы сейчас автосалон будем открывать. «Вольво». Вот и занимаемся здесь организацией.

– Классно, – сказала Оксана, – прокатите?

– Ну, до поставки машин еще месяца три, а потом, конечно, прокатим, – ответил Артем.

Артем поинтересовался, умеют ли они готовить, и на их вопросительные взгляды ответил, что мы уже не можем питаться этими булками с мясом. А дома у нас есть сырая курица, но мы ее готовить не умеем. Подумав, добавил, что, кроме курицы, у нас имеется «Мартини», ликер «Амаретто», конфеты «Моцарт».

– Я водку больше люблю, – сказала Оксана.

– Есть у нас «Абсолют», если ты не все выпил, – сказал Артем, посмотрев на меня.

– Нет, не все, – ответил я, и это, пожалуй, были мои первые слова за последние полчаса.

– А далеко идти-то? – спросила Оксана.

– Нет, мы на Тверской живем, около Маяковки. – Артем буквально преобразился, повеселел; наверно, так себя чувствуют люди, страдавшие похмельем, после пятидесяти граммов крепкого алкоголя.

Через пятнадцать минут мы были в гостиной нашей квартиры, а Артем, угостив наших гостей «Мартини», на две трети разбавленным апельсиновым соком, удалился со мной на кухню.

– Моя – с темными волосами, – сказал Артем, – не возражаешь?

– Нет, не возражаю, – ответил я, внимательно изучая содержимое холодильника, – а кстати, курицы-то у тебя и нет.

– Я такой рассеянный, – улыбнулся Артем, – я ее в Риге забыл. Да ты ж не жрать сюда приехал.

После «Мартини» с соком Оксана попросила «отвертку», а еще через полчаса совершенно пьяный Артем пил с Оксаной водку без посторонних примесей, таких как апельсиновый сок.

После того Артем с Оксаной ушли в спальню, я начал собираться.

– Если хочешь, то можешь тут остаться, – сказал я, – а мне надо домой.

– В Ригу? – удивилась Катя. – На вокзал или в аэропорт?

– На вокзал, – соврал я, – могу проводить до метро.

Утром следующего дня меня разбудил телефонный звонок.

– Кинг-конг жив, – проорал в трубку Артем, – и он вернулся!

– Наконец-то, – ответил я, – его уже заждались!

По его голосу я понял, что Артем вышел из спячки и готов к борьбе. Действительно, подавленный Артем производил удручающее впечатление, он сразу становился старше, сутулился, тяжело вздыхал, но больше всего меня пугали его тусклые глаза.

Он относился к тому типу людей, которые, как птицы на высоте, могли существовать только за счет взмахов крыла и, перестав это делать, могли просто погибнуть, упав на землю.