Григорий Славин - Чумовой рейс

Допрос в комнате подходил к концу.

– Значит, Колобок должен подойти с минуты на минуту? – обращаясь к Самородовой, повторил для Антоныча Гера.

– Вы кто такие? Я сейчас охрану вызову! – и она метнулась к телефону.

– Давай. А в Стамбуле я сообщу тамошней охране, что в одной из кают лайнера находится сырье для приготовления экстази. Такого количества сафрола я не видел никогда в жизни.

– Это от головной боли! – крикнула Самородова.

– Я бывший врач, дура. Корицей вся каюта провоняла! Где Колобок?

– Он пошел по делам, сказал, что официанта пришлет с вином… Вы не из Интерпола?

– Не знаю даже, как ответить. – Гера вынул сигарету и закурил. – С одной стороны, не из Интерпола. Но я всегда мечтал там работать. Думаю, меня примут без собеседования, если я им эти коробки покажу.

– Господи Иисусе! – Галка перекрестилась. – Это не мои коробки!

– Ладно, хватит дуру гнать. – Антоныч повертел в руке какую-то статуэтку и поставил на столик. – На шее православный крест, крестишься слева направо, по-католически, в каюте фигурки Будды… Половая жизнь вообще какая-то непонятная. Гера, у нее в спальне на тумбочке записка женским почерком написана: «Галчонок, буду в восемь, я тебя люблю».

– По какому праву вы в моей спальне шаритесь?! – заорала она.

– Твою спальню можно использовать в качестве учебного пособия для начинающих наркополицаев. Это мы, брат Гера, удачно зашли. – Антоныч вздохнул и повернулся к приятелю: – Ну что? Опять звонить в полицию? Кажется, за последние полгода мы выполнили их план по разобщению наркотрафика на год вперед.

– Так, немедленно сообщите мне ваши фамилии, – приказала Самородова и вынула из сумочки, стоящей на столике, записную книжку. – Я вас сгною.

Последнее обещание прозвучало как уже свершившийся факт.

– Вот только не нужно мою фамилию записывать в книжицу, где хранятся адреса всех лесбиянок Одессы! – возмутился Антоныч. – Отдельный листочек, пожалуйста! Вам как – просто «Антоныч» и номер телефона или не как у людей, со связями? Тогда запиши – давний друг Жидкова. Он будет рад принять здесь турецких полицейских. Это ведь и его коробки тоже, верно?

– Лесбиянок? – поморщился Гера.

– Ну а кто она?

Самородова внезапно успокоилась.

– Боюсь, произошло недоразумение. Я говорила и делала, совершенно не давая себе в этом отчета. Амок. Что вы, говорите, вас интересует?

– Лучше бы это был амок, – растерянный от неожиданной перемены тона, произнес Антоныч. – А то мы добра желаем, а она, понимаешь – «фамилии запишу».

– Обычно добрые люди сначала предложение делают, а уже потом начинают трусы в шкафах переворачивать. Так что, вы говорите, вас интересует?

– Я уже сказал, что нас интересует. Нам нужен Колобок, который часто здесь бывает. Похоже, наш Жидков по морям не только туристов возит. Но сейчас нужен только Колобок.

– Так чем же я помочь могу? – Самородова сидела с отвисшей челюстью, и Антонычу показалось – еще мгновение, и точно потеряет сознание.

– Давай рассуждать логично. Колобок здесь частый гость. Однако тебя мужчины не интересуют, и Колобку это известно. Колобок работает на Жидкова. Ты ящиками сафрол за рубеж везешь. Ну, я так думаю, что не ты, а все тот же Жидков. То есть, помимо Колобка, и ты у него в помощниках. Значит, Колобок сюда заходит как к деловому партнеру.

– И что?

Гера посмотрел на Антоныча. Действительно, и что?

– Нас интересует одна женщина, которая… ну, как бы тебе поточнее объяснить… в общем, она в плену у Жидкова. Думаю, навел на нее хозяина этого корабля Колобок. Еще в Москве. То есть Колобок знает, где в данный момент находится эта женщина. Задача проста: выяснить у Колобка, в каком помещении судна она находится.

– Как, по-твоему, большой дядя, я должна это выяснить?

– Ну ты же женщина.

– В смысле?

Гера не успевал поворачивать голову.

– Женщинам свойственна хитрость. Военная…

– Не поняла, – призналась Самородова.

– Нужно заинтересовать мужчину. И тогда он становится открыт, как стиральная машина для просушки.

– И как это я его заинтересую? И самое главное – чем?

– Ну ты же женщина?

– Что?..

– Антоныч, она ж лесбиянка? – засомневался Гера.

– Заткнись, дурак. Тебя как зовут, красавица?

– Галя.

– Так вот, Галя. Мы сейчас уйдем, чтобы тебе не мешать, а ты уложи-ка его в постельку.

– Да ты офонарел, пассажир?!

– Гера, звони туркам. – Антоныч соскочил с подлокотника кресла, в котором сидела Самородова. – Пусть встречают. И я еще попрошу, чтобы при допросе Жидкова ему рассказали, что это Галчонок его выдала.