Э. Хартли - В день пятый

— Благодарю вас, — сказал Томас.

Экскурсовод неопределенно махнула рукой, показывая, что благодарность принята и разговор окончен.

Томас постоял, слушая доносящийся с юга шум работающих машин. Пройдя по Декуманус Максимус, он свернул на Кардо V, еще одну улицу с великолепно сохранившимися фасадами. На огороженном участке группа рабочих месила цемент и проводила измерения наполовину обвалившейся кирпичной стены. Рядом на столе лежали схемы, папки, инструменты. Рабочие пока что еще не видели Томаса.

Найт шагнул на улицу. В нескольких ярдах от него стоял большой щит, извещавший о том, что работы проводит фонд Паккарда. Засунув за него фотоаппарат и путеводитель, Томас вернулся на рабочую площадку с видом человека, который знает, что делает. По пути он прихватил папку и желтую каску.

— Прошу прощения, — сказал он, перекрывая шум бетономешалки.

Рабочие обернулись, затем переглянулись между собой. Все они были итальянцы. Один из них, загорелый молодой парень без рубашки, в просторных штанах, оторвался от работы и равнодушно посмотрел на Томаса.

— Вы говорите по-английски?

Парень кивнул.

— Мне нужно попасть в «двухсотлетний дом», — произнес Томас таким тоном, словно это было нечто совершенно естественное.

— Там небезопасно, — покачал головой итальянец.

— Мне просто нужно быстро заглянуть туда и кое-что проверить, — сказал Томас.

Эта фраза была слишком туманной, и он тотчас же пожалел о ней, однако парень, вероятно студент, не проявил никакого беспокойства.

— Это займет всего пару минут, — добавил Томас. — Даже меньше.

Покачав головой, парень подозрительно прищурился и спросил:

— Вы занимаетесь раскопками? Археолог?

— Нет, — улыбнувшись, ответил Томас. — Я из администрации… — Он махнул рукой, не договаривая предложение до конца, словно все это было слишком напыщенно и нудно. — Я — это деньги, — заключил Найт, виновато пожимая плечами.

— Подождите. Сейчас я посмотрю, можно ли провести вас внутрь, — улыбнулся молодой археолог.

Парень двинулся первым, непринужденной походкой, небрежно болтая в левой руке связкой древних ключей, которая появилась неизвестно откуда. Томас молчал и смотрел прямо перед собой. Он сомневался в том, что его ждет какое-нибудь великое открытие, но ощущал восторженное возбуждение по поводу своего маленького успешного обмана.

Подойдя к дому, археолог отпер шаткую калитку и впустил Томаса внутрь, а затем повесил замок на место.

— Я пойду с вами, — сказал он. — Ничего не трогайте и смотрите, куда ставите ногу.

Кивнув, Томас последовал за ним в полумрак дома.

— Это тосканский атриум, — объяснил археолог, показывая на просторное помещение с низким потолком.

Он задержался, словно предлагая своему гостю идти первым, и Томас решительно прошел в соседнюю комнату, с деловитым видом сверяясь с бумагами из папки. Пол внутри был из разноцветного мрамора, стены украшали фрески, прорисованные с поразительными подробностями. Найт остановился перед одной из них, изображающей купидонов, играющих на огромной лире, черкнул в блокнот несколько цифр ради своего провожатого, поспешно перешел в соседнюю комнату, затем — в следующую.

Он увидел сад, окруженный портиками, и просторный зал, говорившие о достатке хозяина дома. Томас понимал, что это здание представляло огромный археологический интерес, но по-прежнему никак не мог взять в толк, почему брат отметил его для более пристального исследования.

— Можно подняться наверх? — спросил Найт, постаравшись, чтобы его слова прозвучали не как вопрос, а как распоряжение.

— По лестницам подняться можно, но на полы наступать опасно.

Парень указал на хлипкие деревянные стремянки, и Томас полез наверх. Второй этаж был разделен на две части. Остановившись, Найт всмотрелся в глубокий полумрак и тотчас же увидел то, что привлекло внимание его брата.

У одной стены стоял обугленный деревянный шкаф с распахнутыми дверцами. Над ним в квадрате необычайно светлой штукатурки темнел силуэт, контур, обозначающий то, что когда-то висело на стене и было очень дорого для хозяина дома. Тот сорвал его со штукатурки, когда город захлестнул поток вулканической лавы. Этот предмет однозначно имел форму распятия.

Крест был большой, короткая горизонтальная перекладина находилась высоко. Он смотрелся бы совершенно естественно в любой из католических церквей, которые довелось видеть Томасу, но только эта была устроена не больше чем через сорок пять лет после смерти Христа.