Э. Хартли: В день пятый

По дороге домой Томас купил в магазине у Тони на Олд-Орчард литр дешевого виски в пластиковой бутылке и пожелал продавцу доброй ночи.

— И вам того же, мистер Найт, — ответил тот таким тоном, словно уже несколько недель не видел Томаса и, скорее всего, еще столько же его не увидит.

На ужин Томас купил у Кармен пиццу и приехал домой в сгущающихся сумерках, опустившихся на обсаженные развесистыми деревьями улицы Ивенстоуна. Постепенно ярость уступала место более привычному ощущению глупости и очередной неудачи. Он отправился пробежаться, чтобы выбросить все это из головы.

Бегал Томас плохо, даже когда находился на пике формы, и сейчас каждый шаг вызывал у него отвращение. Он топал по коварным тротуарам так же неуклюже, как ленивец на коньках. Бег быстро ему надоел, как всегда, хотя обычно это компенсировалось смутным чувством чего-то правильного. Однако сейчас Томас никак не мог избавиться от событий прошедшего дня, воспоминания о которых неотступно следовали за ним, подобно потерявшейся собаке.

Его увольнение назревало уже давно. Питер, директор школы, — Томас думал о нем исключительно как о персонаже из мультфильма, бельчонке с таким именем — раз за разом давал ему еще один шанс, но он неизменно все ломал, словно отступающая армия, старательно взрывающая за собой все мосты. Быть может, Питер в этом сценарии был не единственным персонажем из комиксов.

Задыхаясь, Томас наконец добрался до дома, принял душ, съел пиццу, которая без преувеличения оказалась лучшим, что у него было за последние двенадцать часов, и принялся за виски. К восьми вечера он уже выпил почти четверть бутылки — очень опасное количество. Он пил из дорогого хрусталя, по два кубика льда на стакан, медленно потягивая виски, а не глотая его залпом, однако это происходило непрерывно, практически без пауз между глотками и, раз уж об этом зашла речь, между новыми порциями. Стакан был из сервиза, подаренного на свадьбу. Томас подумал об этом, рассматривая его, словно какой-то тонкий знаток искусств, рассуждающий о давно минувшей эпохе.

В десять часов вечера он, пошатываясь, добрел до ванной, собрал все таблетки, какие только смог найти, и бросил их в другой хрустальный стакан, который поставил на кофейный столик рядом с кожаным креслом. Расхожие таблетки, белые, коричневые, красные и желтые, лежали вперемешку с экзотикой: прозрачными, светящимися капсулами неоново-голубого и зеленого цвета. В основном это были аспирин и ибупрофен, но некоторые таблетки предназначались для каких-то более мудреных целей, о которых Томас уже давным-давно забыл.

— О, это будет весело, — произнес он вслух.

Несколько минут Томас просто сидел и смотрел на стакан, размышляя:

«Больше никакой борьбы с вечными истинами, никакого отчаяния, никаких проникнутых тревогой сомнений о том, могло ли быть иначе. Решение должно приниматься в соответствии с сиюминутным порывом, подобно тому как в неопределенную погоду выбирается одежда.

Но ведь на самом деле это не выход, правда? К тому же со стороны будет казаться, что это ответ на потерю работы. Самое ужасное в том, что подобный поступок многим покажется своеобразным жестом».

— Господи, — пробормотал Томас вслух, — только не это. Все, что угодно, только не это.

Взяв стакан с таблетками, он погремел ими, затем опустил на столик, медленно, но решительно. Никакой дешевой мелодрамы, по крайней мере не сегодня, даже несмотря на то что у него нет ни одной мыслимой причины проснуться завтра утром.

Тут Томас тихо рассмеялся, стиснул зубы, сполоснул водой лицо в мойке на кухне и выбросил таблетки в измельчитель мусора. Лишь когда оглушительный хруст устройства перешел в знакомое завывание, говорящее о том, что содержимое стерто в ничто и смыто, Томас подумал, что, скорее всего, завтра утром ему понадобятся какие-то из этих таблеток.

Весь следующий день он провел дома, рассеянно читая отрывки из «Потерянного рая», потому что ритм стихов показался ему знакомым, даже утешительным. Сейчас у него не было времени на Бога, описанного Мильтоном, [1] Мильтон, Джон (1608–1674) — английский поэт, политический деятель, мыслитель. Его главное произведение, поэма «Потерянный рай», — христианская эпопея о падении человека. ( Здесь и далее прим. перев. ) как и на какого угодно еще, раз уж об этом зашла речь. Но, перечитывая поэму, он вернулся в старшие классы школы, избавившись от ощущения скопившихся за долгие годы неудач. На следующий день Томас посмотрел по телевизору пару отвратительных фильмов и сходил в ресторан, но пить вернулся домой, потому что так было дешевле и не столь унизительно, как сидеть в одиночестве за стойкой в баре. Разумеется, он совершил пробежку, наказывая тело за проступки того, что Питер-бельчонок называл его «характером».