Иван Парфентьев - Прошлое в настоящем

Почувствовав тягу к воздуху, Каверин уже ни на минуту не забывал об аэроклубе. Он ходил, просил, надоедал, пока, наконец, в начале сорокового года его не зачислили.

Сначала шли теоретические занятия, а будущим пилотам не терпелось подняться в небо, чтобы почувствовать самим полет, который до мельчайших подробностей разбирался на лекциях.

Прошла осень сорокового года, зима сорок первого, а они все сидели в классах аэроклуба. Лишь в апреле 1941 года выехали они в лагерь, на аэродром. Этот маленький аэродром был недалеко от Москвы.

Курсанты жили прямо у кромки поля, в палатках. Совсем рядом была Пахра, где они купались в то жаркое лето. Трудным, но интересным был рабочий день курсантов. В шесть часов всех поднимали на зарядку, а в восемь уже начинались полеты. Один за другим стартовали с дорожки неуклюжие на вид У-2. Но даже эти небесные, тихоходы казались курсантам быстроходными мощными машинами. Но еще долго сидел перед курсантами инструктор в передней кабине, пока не научил их сначала взлету, потом полету и посадке.

Каждому курсанту хотелось побыстрее самостоятельно управлять самолетом, но лишь через некоторое время инструктор разрешил и то под своим наблюдением. Так было до пятнадцатого июня. Каверину хорошо запомнился этот день, потому что только ему одному из всей группы был разрешен вылет.

С утра было как обычно — зарядка, завтрак, полеты. Один за одним уходили со старта самолеты.

Курсантов вывели в квадрат, огороженный флажками, между двумя полосами — взлетной и посадочной. Они были свободны от полетов. Здесь же был и начальник отряда, и командир звена, и технические работники. Немного поодаль, на всякий случай, стояла пожарная машина.

Нот вот наступила пора летать и группе Каверина. Он построил группу и доложил:

— Товарищ инструктор, группа для выполнения полетов построена!

После рапорта, как обычно, инструктор провела предполетный инструктаж. И лишь потом объявила, что Каверин полетит самостоятельно.

Но не сразу доверили самолет Каверину. Сначала инструктор сделала с ним два контрольных полета и только после этого доложила командиру звена, что курсант Каверин готов к выполнению самостоятельного полета. Его еще проверяли командир звена и сам командир отряда. Так было положено, и нарушать инструкцию подготовки курсантов никто не мог. Это был закон.

Но вот проверка позади, и Каверин один в самолете. Он выруливает на линию предварительного старта.

Здесь инструктор дает ему последнее наставление и, прыгнув с крыла самолета на землю, поднимает руку, разрешая взлет. Стартер поднимает флажок, и вот самолет выруливает на линию старта. Потом самолет уже бежит по земле, набирая скорость. Несколько щелчков колесами о землю, и воздух прохладными струями обтекает двукрылый У-2.

Что может сравниться с чувством человека, которому дали крылья? Но какой бы ни была радость, нужно в точности выполнить задание. На высоте ста метров Каверин делает разворот. Потом он делает второй разворот, третий и идет на посадку, как велит инструкция. Наступает самый ответственный момент. Нужно так рассчитать планирование самолета, чтобы он точно приземлился у посадочного знака и к тому же мягко, на три точки.

Колеса коснулись земли. И все увидели радостное лицо Николая Каверина. Улыбалась и инструктор, ей тоже было радостно за своего питомца. Она подошла к самолету и дала разрешение выполнить еще один такой же полет.

«Думают, что я случайно сел хорошо, — мелькнуло в голове Николая. — Ну что же, я докажу, что научился летать!»

И вот Каверин снова в воздухе, снова развороты и заход на посадку. И снова машина плавно идет на посадочную отметку, сбив колесами мел буквы «Т».

Ему разрешили третий взлет. «Ладно, я доказал, что первый раз полет выполнил на «отлично» не случайно, и в третий раз сяду, как и в первый и во второй раз», — думает Каверин.

После выполнения третьего полета, да еще без балласта, все убедились, что Николай вполне оперился. Командир отряда перед строем курсантов объявил Каверину благодарность, а инструктор отпустила его отдыхать.

Долго не мог заснуть в этот день Николай. Радость его не покидала и в последующие дни. Но вот однажды, проснувшись утром, он почувствовал, что случилось неладное. Все в это утро ходили озадаченные, растерянные. И вот почти вся эскадрилья собралась у домика начальника. Видимо, о начале войны сообщили по телефону, потому что радио еще не объявляло.

Вскоре всех курсантов построили и официально объявили, что началась война, что полеты прекращаются до особого распоряжения, пока не прилетит начальник аэроклуба.