Фридрих Незнанский - Синдикат киллеров

К нему подошла улыбающаяся уже Наталья со свертком, из которого торчала розовая кнопка носа, и сказала, что Вася обещал сегодня приехать. И в этой фразе, понял Арсеньич, была вся ее бесхитростная и наивная благодарность ему за помощь и участие.

— Ну вот, все устроилось, — он легонько похлопал ее по плечу, — а теперь ступай домой, да не закутывай так мальца, жара же на улице. Эх, мамаша... Скажи Васе, чтоб он, если захочет, заглянул ко мне.

Наталья ушла, Арсеньич же отправился к Никольскому, чтобы выяснить, чьих это все-таки рук дело, — убийство Сучкова.

Поговорив с Натальей, Кузьмин сразу набрал номер Подгорного. Позвонил по другому, кунцевскому. Там сняли трубку и сообщили, что полковник на занятиях, будет у себя через час.

Василий швырнул трубку и снова завалился на свой продавленный диван, на котором провел больше недели, бездумно глядя в потолок и напиваясь. Один перерыв сделал: накупил всякой всячины и съездил к Наталье. Но на душе было тяжко, сказав Подгорному «да», Василий попросил того, чтобы не требовал немедленного выхода на работу, дал возможность прийти в себя. Тот, конечно, разрешил, не такая уж Вася для них важная птица. Неделя туда-сюда — им пока без разницы. А может, так оно пока и лучше, назовем это командировкой? Или краткосрочным выездом на отдых? Называйте как хотите, отмахнулся Кузьмин, дайте только нервы в порядок привести.

Впрочем, на нервы свои он жаловался зря. Не в них было дело, а скорее в том, что бесило его собственное двойственное положение, в котором оказался по глупости. Служил Сучкову, и, надо сказать, честно, иначе и не умел. А вынужден был помогать Никольскому выбивать у того же Сучкова его верное окружение. А теперь, связавшись с Подгорным, и Сучкова, получается, продал. Что-то не туда зашел ты, Вася, не в тот лес...

Ровно через час Подгорный снял трубку, не удивился, услышав вопрос Кузьмина. Ответил коротко и сухо:

— Если ты уже закончил отдых, я подошлю машину и жду тебя к девятнадцати ноль-ноль. Машина — твоя, служебная. Сегодня приезжай с шофером, а завтра уже как решишь. Во всяком случае он за тобой закреплен. Ну, привет.

Вот так, Василий Петрович! Кончился балаган, начинаются будни — суровые и неинтересные.

Есть в Гагаринском районе место, которое на протяжении десятков лет вызывало некоторую оторопь у ближнего населения, страх у посвященных и безмерную гордость у тех, кому там довелось побывать хоть однажды. Место это называлось дачей Сталина окружено было таким количеством оград, будто это была государственная граница со страной, которой объявлена беспощадная война. Дача занимала огромную территорию, редкая птица долетела бы до ее середины, как острили москвичи, когда уже стало можно острить.

Помимо дачи как таковой здесь находились многие необходимые службы, строения, проложены коммуникации и вообще создано много такого, что и в свое время, и позже представляло немалый прогресс инженерной мысли.

В одном из таких помещений, посреди огороженного участка леса, и размещалась та самая школа, о которой говорил Кузьмину полковник Подгорный. Собственно, это была школа подготовки тренеров. Тренерский такой отряд специалистов высшего класса. Спецотряд, другими словами. Командиром и начальником этой школы был полковник Подгорный, его заместителем по боевой подготовке назначили полковника Кузьмина, который, в связи с переменой места работы, числился в кратковременном отпуске для поправки здоровья.

По тому, как принял Подгорный Кузьмина, Василий понял, что все Ванюши и Васи закончились. Дисциплина, ответственность, операции, разбор действий и — тренировка. Проведя Василия по помещениям, познакомив с отдыхающими после занятий бойцами отряда. Подгорный завел его к себе в небольшой кабинет, показал на стул, а сам сел за свои чистейший письменный стол.

— Ты меня о чем-то спрашивал? Я имею в виду телефонный разговор.

— Я уже понял, — сказал Кузьмин.

— Ну правильно, при чем здесь телефон... Я рад, что ты у нас вне всяких подозрений. Но на всякий случай вот, — он выдвинул ящик стола, достал пачку фотографий, где были запечатлены люди, дачка в разных ракурсах на фоне моря. — Прогляди, тут ты отдыхал целую неделю. Под Новороссийском, у моих хороших знакомых, которые и тебя отлично знают. Вот их имена и фотографии. Стопроцентное алиби. А вернулся сегодня, надо же тебе перед нашей бухгалтерией отчитаться. Еще какие вопросы?

— Сорокина-то за что?

Сидел бы себе, не вылезал... Кто его просил высовываться? Милиция насчитала двадцать семь пулевых отверстий, и все в задней правой двери. Шофер не пострадал, даже не ушибся. Вывалился на асфальт и пролежал, пока все не кончилось. А Сорокин твой вылез и попер. Ну его и задели. Не смертельно. Меня тут другое не устраивает, Василий Петрович: что это за садизм такой — двадцать семь дырок! Совсем, что ли, стрелять разучились? Куда это годится? Я тебя прошу, завтра на разборе надо поговорить на эту тему. Мы же, в конце концов, не мафиози какие-нибудь, чтоб устраивать подобные разборки! А если бы люди пострадали? Никуда не годится. А что у тебя с Натальей?