Фридрих Незнанский - Ошибка президента

«Но это же чушь, – понял Турецкий после разговора с Моисеевым. – Банкир тоже может быть спекулянтом, да таким, что владельцу коммерческое магазина и не снилось!»

Неужели Моисеев прав – и готовится какая-то крупная финансовая операция? Кто бы мог об этом знать…

«Надо поговорить с Сарухановым, – подумал Турецкий. – Он-то должен в этом разбираться».

Не откладывая дела в долгий ящик, он набрал номер Романовой:

– Шура, ты можешь устроить мне встречу с этим банкиром, которого задержали в Калуге? Да, подозреваемый по делу Карапетяна. Что? А разве он еще под подозрением? Кто, Шведов так считает? Дурак твой Шведов.

Он в сердцах бросил трубку.

Оказывается, Шведов, несмотря ни на что, по-прежнему считает, что Саруханов прибил Карапетяна. Чушь какая-то.

Турецкий набрал номер Шведова:

– Анатолий Федорович, что у вас там с Сарухановым?

– Молчит, мать его так, – ответил Шведов. – Крепкий орешек, но он у меня расколется, вот увидишь.

– Так вроде решено, что он не имел отношения к убийству Карапетяна. Да и убийство-то произошло по ошибке, разве не так?

– Возможно, – уклончиво ответил Шведов. – А вот Нелюбин мне тут подбросил кое-какие оперативные сведения… Извини; Сашка, сейчас не могу, тем более по телефону. Дело очень серьезное. Карапетян, конечно, погиб по ошибке, но в чем ошибка – вот вопрос. Так что потерпи еще немного.

– А мне нельзя допросить Саруханова? – спросил Турецкий.

– Я же тебе говорю – потерпи.

Турецкий понял, что больше ничего не добьется, и повесил трубку.

Тупоумие Шведова и Нелюбина начинало раздражать. Да что на них управы, что ли, нет! «Менты поганые, – подумал Турецкий. – Найдется на вас управа».

Он снова поднял трубку и решительно набрал номер Меркулова:

– Константин Дмитриевич, тут Шведов незаконно держит под стражей Саруханова. Да-да, того самого, из финансовой компании «Вера». Наверняка он что-то знает. А Шведов препятствует допросу, разберись ты с ним, он обязан… Ну, конечно, а у него, видишь, опять эти пресловутые «оперативные данные»…

«Посмотрим, что он сможет сделать против Прокуратуры России», – подумал Турецкий, кладя трубку..

Григорий Иванович не был в Москве уже больше десяти лет. В последний раз он приезжал навестить родственников, и новый, в корне изменившийся облик города потряс его до глубины души.

– Город капиталистического завтра, – говорил он, качая головой, с недовольством и некоторой издевкой, когда Слава вез его на машине по Новому Арбату, который отставной майор по привычке называл Калининским проспектом. – А вот Кутузовский изменился меньше, – удовлетворенно заявил он.

– Что-то ты, дядя, уж слишком ретроградные мысли высказываешь! – со смехом заметил Слава. – Ты все-таки без пяти минут Президент. Надо идти курсом демократических реформ.

– А-а, – махнул рукой Григорий Иванович, – что эти ваши демократы народу дали? Да ты у нас в Ольге спроси кого угодно. Кому все это надо было? Жили люди как жили, и вот на тебе. Взять хоть бы нас со старухой… Думали, получим большую пенсию, будем в старости жить как люди, а что получилось? Спасает только огород, да вот поросят берем. А ведь это все труд…

Грязнов-старший лишь махнул рукой от досады.

Слава хотел было что-то возразить, но вовремя сдержался. К чему было продолжать этот спор, который у него с дядей длился уже не один год. Оставаясь вполне любящими дядей и племянником, в политике они придерживались диаметрально противоположных взглядов. Слава понимал: трудно требовать от старика, чтобы тот перечеркнул всю свою жизнь – кому приятно на старости лет вдруг услышать, что идеалы, в которые ты всю жизнь верил, оказались полной ерундой. Немалую роль сыграл тут и экономический фактор – военная пенсия, когда-то вполне достаточная для нормального безбедного существования, сократилась до размеров жалкого пособия, которое не дотягивало даже до черты бедности.

К сожалению, многие пенсионеры, и не только военные, действительно оказались за бортом современного мира, и Слава Грязнов не насмехался над ними, а искренне жалел этих людей. Не так-то легко на старости лет наблюдать полное крушение привычного уклада жизни и внезапно очутиться в мире, который кажется чуждым и совершенно непонятным.

К тому же дядя был неприятно удивлен, узнав, что Слава ушел из милиции и теперь работает в каком-то крайне подозрительном учреждении – частном сыскном агентстве. В глазах Григория Ивановича это было что-то среднее между кооперативной палаткой и мафиозной группировкой.