Татьяна Моспан - Смерть в рассрочку

- Разнервничался я сегодня что-то, - Вадим уперся взглядом в женщину. - А ты... Слушай, почему ты меня отталкиваешь? Я ведь красивый мужик. Многие бабы об этом говорили.

- Вадим Алексеевич, так, наверное, к ним и надо обращаться за услугами.

- Меня ты зацепила, ты! Кого только у меня не было, а вот тебя забыть не могу.

- Помнить-то особо нечего, - усмехнулась Лида.

- Обиделась, что завалил тогда в кабинете, да? Обиделась? Ну, привык я так, понимаешь? Никто не отказывался, многим даже нравилось. Слушай...

Он выбрался из кресла и сделал шаг к Лиде. Она отшатнулась.

- Ну чего ты боишься, не трону, сказал, поговорить хочу. Ты ведь меня совсем не знаешь. Думаешь, бабник я, сволочь. Так ведь жизнь кругом такая. Я тебя зауважал, крепкая женщина. Зачем тебе этот Карлин, Лида, зачем? Он старше меня, здоровье не ахти. Думаешь, женится? Так ему ещё развестись надо, а женушка у него сучка та еще, добром не отпустит. От неё всего ждать можно. Подумай, Лида!

- Вадим Алексеевич, это не ваши проблемы.

- Нет, мои!

Большаков налил до краев ещё одну рюмку и выпил.

- Мои, говорю! Как представлю тебя с ним в постели, сердце кровью обливается. Других баб видеть не могу. Не хочу никого.

- Вам надо лечиться.

- Да, лечиться, - зарычал Вадим. - Правильно! Слушай, может, ты ведьма, а? Чем приворожила меня, скажи!

- Глупости вы говорите.

- Какие глупости? Просыпаюсь каждое утро и тебя хочу. Тебя, понимаешь? Представляю тебя рядом.

Пашина содрогнулась.

- Не хочешь меня, значит? - Большаков сжал зубы.

- Не хочу.

- Зря, жалеть потом будешь.

Его мутный взгляд уперся в стену.

Лида испугалась. Она проклинала себя за то, что впустила его в квартиру. Зачем дверь, дура, не спрашивая, открыла? Она ругала себя сейчас последними словами. Открыла потому, что думала, Слава снова за чем-то вернулся.

- Лида, - Вадим смотрел на нее. - Я сейчас работаю на очень влиятельного человека. У него громадные возможности. А я рядом с ним. У меня все будет, все! Я тебя разодену, как куклу. Вот, смотри!

Он щелкнул замком кейса, крышка откинулась, и Лида увидела тугие пачки долларов.

- Часть этого принадлежит мне. Я не вру, Лидочка! Хочешь, это будет твое, хочешь?

- Нет, прошу вас: уйдите.

Большаков решил изменить тактику.

- Ладно, не хочешь спать со мной, не надо. Меня интересует Карлин. Если будешь сообщать о нем кой-какую информацию, получишь хорошее вознаграждение. Сделать это для тебя будет совсем нетрудно. Вячеслав Анатольевич наверняка обсуждает с тобой свои дела, делится новостями. Так как, годится?

- Нет!!

Молчание, повисшее в комнате, не предвещало ничего хорошего. Говорил ведь Мастинскому, со злостью подумал Вадим, бесполезно с ней разговаривать. Вцепилась в своего Славика, будто других мужиков на свете нет. Сволочь! Пренебрежительное отношение Лидочки в очередной раз больно ударило по самолюбию.

Протрезвевший Большаков громко щелкнул замками кейса.

- Сука!

Он с ненавистью уставился на женщину.

- Да за такие деньги пол-Москвы можно на карачки поставить.

- Так что вам мешает? - спросила Лида и мгновенно поняла, что не надо было этого говорить.

Шея Большакова побагровела. Пашина с ужасом наблюдала за ним.

- Ничего, - медленно выговорил он и, развернувшись всем корпусом, бросился на женщину.

Лида не успела пикнуть, как её руки были схвачены сзади.

- Помо...

Вадим свободной рукой зажал ей рот. Он толкнул её к дивану, стоявшему в гостиной. Она упиралась.

- Не хочешь на мягком, - приговаривал он, распахивая на ней халат, - и на полу сойдет, на ковре.

Он связал ей руки поясом от халата. Лида вырывалась, как могла, но силы были слишком неравные.

Большаков продолжал зажимать ей рот. Она пыталась укусить его за пальцы. Это ей удалось.

Вадим, выругавшись, ослабил хватку.

Лида воспряла. Но тут же почувствовала, как что-то прочное и липкое намертво склеило губы.

"Скоч!" - поняла она, и слезы брызнули из глаз. Это конец!

Вадим, справившись с Пашиной, кинул её на ковер. Он тяжело дышал.

Глазами, полными ужаса, женщина следила за ним. Связанные руки делали её беспомощной, скоч залепил рот.

- Вот, не хотела по-хорошему, будешь по-плохому, - приговаривал Большаков, растегивая брюки.

Он взглянул на беспомощную Лиду. Ужас, застывший в её глазах, на секунду остановил его. Вадим медлил, словно раздумывал, стоит ли...

Пашина дернулась. Распахнутый халат обнажал её по-девичьи стройное и по-женски желанное тело, на котором оставались одни трусики и бюстгальтер.