Джеймс Гриппандо - Не вижу зла

— Доброе утро, — произнес прокурор, подойдя к свидетелю. — Во-первых, позвольте мне выразить свои соболезнования вам и миссис Пинтадо в связи с утратой сына.

— Благодарю вас. — Присяжные проследили за его взглядом, устремленным на жену, сидевшую в первом ряду мест для публики. Она была привлекательной женщиной, элегантно одетой, но лицо ее хранило следы многих бессонных ночей, проведенных в скорби и печали.

Вполне предсказуемо свидетельские показания начались с перечисления впечатляющего прошлого свидетеля — его детства, которое прошло на Кубе, душераздирающей истории о том, как он на ветхом плоту приплыл в Майами, а потом работал мойщиком посуды, истории его восхождения к славе, когда он стал владельцем процветающей сети кубинских ресторанов.

— Мистер Пинтадо, не могли бы вы рассказать нам о вашем сыне?

Тот вздохнул, уж очень масштабным оказался вопрос. Пинтадо не производил впечатления человека, которого можно легко сломить, но голос его дрогнул, когда он заговорил:

— Оскар был таким сыном, о котором родители могут только мечтать. Он был хорошим мальчиком, хорошо учился в школе. В средней школе Колумбуса он был избран президентом своего выпускного класса и играл квортербеком за футбольную команду. Мы хотели, чтобы он поступил в колледж, но были очень горды, когда он вступил в морскую пехоту.

— Но он все-таки закончил колледж?

— Да. В Корпусе морской пехоты Оскара сразу же зачислили в резерв пополнения офицерского состава. Ему дали мудрый совет, и он получил степень бакалавра наук от университета Майами. С отличием, должен добавить. После этого он вернулся к прохождению службы в ранге младшего офицера.

— По-видимому, вы очень любили своего сына?

— И его мать, и я, мы оба любили его. Мы любим всех своих детей больше всего на свете.

— В течение какого времени Оскар проходил службу на военно-морской базе в Гуантанамо-бей на Кубе?

— Ему присвоили звание капитана сразу же после перевода туда. Я бы сказал, приблизительно четыре года назад.

— И он жил на базе вместе с женой и сыном, правильно?

— Правильно.

— Не могли бы вы рассказать нам о том, каким отцом был Оскар?

— Он был потрясающим отцом. Сейчас его сыну уже десять лет. Брайан живет с нами и все время спрашивает о своем отце.

— А он спрашивает о своей матери?

Пинтадо впервые метнул взгляд в направлении Линдси, но не посмотрел ей в глаза.

— Практически никогда.

Удар был направлен не на него, но Джек ощутил его. Линдси наклонилась к Джеку и прошептала:

— Это неправда. Вы понимаете, что он лжет?

Прокурор продолжал допрос.

— Каким мужем был Оскар?

— Он был хорошим мужем. Я должен сказать, что он очень любил свою жену.

— По вашим собственным наблюдениям, как вы считаете, она любила его?

Он оттопырил нижнюю губу, отчего подбородок у него сморщился.

— Нет.

— Почему вы так говорите?

— С самого начала я чувствовал, что Линдси больше интересуют семейные деньги Пинтадо.

Джек знал, к чему все идет, и даже, наверное, мог бы выразить протест, но вряд ли можно было бы добиться чего-то, взывая к присяжным и примеряя на себя роль адвоката-обструкциониста, который не позволяет скорбящему отцу поговорить о своем сыне.

— В недавнем прошлом было ли что-то такое, что позволило вам считать, будто Линдси охотится за деньгами вашего семейства? — спросил прокурор.

— У Оскара имелось доверительное имущество, фонд. Деньги поступили в его распоряжение три года назад, когда ему исполнилось тридцать пять лет.

— Мне неловко расспрашивать вас о ваших финансовых делах, сэр. Но о какой сумме идет речь?

Пинтадо помедлил, потом проговорил:

— Она исчисляется миллионами.

— Полагаю, на эти деньги можно было купить много орешков к пиву в офицерском клубе в Гуантанамо.

— В этом все и дело. Потратить такие деньги в Гуантанамо попросту невозможно. Оскар был солдатом. Он жил, как все остальные солдаты. — И снова он метнул быстрый, злобный взгляд на Линдси. — И его жена жила так же, как все остальные солдатские жены.

— А каким был их дом в Гуантанамо? Я имею в виду саму постройку.

— Он был очень скромным. Построен в сороковых годах, по-моему. Площадью одиннадцать сотен квадратных футов. Гаража не было, всего лишь навес для автомобиля.

— Вам известно, как долго ваш сын намеревался прожить там?

— Я полагаю, его могли перевести на другую базу. Но ему оставалось совсем немного, чтобы отпраздновать двадцатилетний юбилей службы в морской пехоте, и он твердо намеревался закончить свою карьеру в Гуантанамо.