Зарубежный детектив 1979

После полудня к Шушме пришли какие-то китайцы с узлами, пошушукались с хозяином и ушли, оставив после себя едкий запах смеси чеснока и тухлых яиц. Этих людей Балдан прежде не видел.

Потом появился темнолицый монашек с письмом от перерож­денца к настоятелю монастыря Святого Лузана.

Близился вечер, а Шушма все возился возле сарайчика, укла­дывая в переметные сумы еду для Балдана и подарки для хамба-ламы.

— Послушайте, любезный, бросьте вы все это, — подошел к нему Балдан. — Пойдемте-ка лучше в кино. Скучно сидеть без дела и ждать завтрашнего утра. Там, в глухомани, небось не то что кино, но и бани-то, наверное, нет.

Шушма, как и рассчитывал Балдан, идти в кино отказался, оправдываясь тем, что не любит увеселений, считая их ненужной блажью и пустой тратой времени. Но истинная причина, разуме­ется, крылась в другом: Шушма всячески избегал людных мест, не желая, чтобы его лишний раз видели в городе.

— Идите один. У меня еще много работы в хашане. А в го­роде вам бояться нечего, здесь тихо, и в лицо вас никто не знает, — отнекивался Шушма.

Но Балдан решительно отказался идти один в город, сослав­шись на незнание здешних обычаев. Зевая от скуки, он слонялся по хашану от безделья, потихоньку наблюдая за китайцем. Тот же, боясь вызвать гнев хубилгана тем, что не угодил гостю, про­должал уговаривать Балдана провести вечер без него.

— Ну ладно, — вздохнул Балдан, — пойду поброжу по го­роду, а если удастся — посмотрю немой фильм. — Он снова зев­нул, не спеша переоделся в новый дэли из китайского шелка и ленивой походкой вышел из хашана. Медленно брел он по пыль­ной улице, ведущей к единственному в городе кинотеатру. Ка­жется, сегодня его не преследовала чужая тень. Но он все время был начеку. До сеанса оставалось еще немного времени. Балдан потолкался в очереди возле кассы, купил билет и, направляясь к входу в кинотеатр, вдруг заметил рябого банщика, высматри­вавшего кого-то в толпе. У Балдана бешено заколотилось сердце. «Неужели сорвется встреча с помощником?! Этот банщик, конеч­но же, пришел сюда не ради забавы», — подумал Балдан, про­пуская вперед зрителей и входя в зал одним из последних. Он тщательно обшарил глазами каждый ряд, но китайца в зале не оказалось. «Остался караулить у входа? Или передал «эстафету» кому-то другому?» — спрашивал себя Балдан, снова и снова об­водя глазами зал. Рябого среди зрителей не было.

Как только погас свет и картина началась, он, пригнувшись, тихо вышел на улицу через черный ход и быстро свернул за угол ближайшего хашана. Пробежав немного вдоль забора, снова свер­нул в узкую улочку, быстрым шагом прошел по ней до конца и вышел к черным юртам.

Прижавшись к столбу для коповязи, Балдан напряг слух и зрение. Но вокруг было тихо и темно. Фонарей тогда не было, и редко кого можно было встретить в эту пору на улицах города. Чуть стемнеет, люди запирались в своих хашанах. Лишь лай со­бак нарушал тишину вечернего города.

Перед Балданом, словно из-под земли, выросла знакомая фи­гура. Они молча обнялись и отошли под навес коновязи.

— Здесь имена и адреса. Сплошь ламство, китайцы и уго­ловники. — Балдан протянул спичечный коробок. — Ждут япо­шек. Прошу действовать осторожно, чтобы комар носа не под­точил.

- Есть, товарищ капитан. Когда едете в монастырь?

- Завтра на рассвете.

- Желаю удачи.

— На вторую ночь надома (1) монахи намечают поджечь и взо­рвать склад с оружием. Подробности потом. Группу возглавит Пунцаг — рабочий из дамской артели.

— Вас понял.

— Когда возьмете Пунцага с поличным, то якобы по его до­носу организуйте арест Шушмы и рябого банщика, они знают много. Хубилгана, его слугу Темнолицего и хамба-ламу пока не трогайте — спугнуть можете. Пока все. Привет нашим.

— Счастливого возвращения.

И Балдан растаял во тьме узкой улочки.

1 Н а д о м — национальный монгольский спортивный праздник. Своего рода олимпийские игры монголов. Надом включает в себя конные скачки, национальную борьбу и стрельбу из лука. Празднование надома совпадает с празднованием годовщины победы народной революции в Монголии 11 июля.

Единственный фонарь, прикрепленный над входом в кино­театр, тускло освещал пыльную площадь. Рябого не было видно. Балдан осторожно подошел к двери черного хода, дождался окон­чания сеанса и с толпой зрителей, которые оживленно делились впечатлениями, вышел на площадь и с удовольствием закурил. Под самым фонарем стоял банщик, будто и вовсе никуда не ухо­дил. «Китаец приходил к началу сеанса. Потом ушел. В зале его не было. А к концу опять появился... Очень хорошо. Надо было лучше караулить, гражданин китаец!» — весело подумал Балдан и зашагал домой.