Шилпа Агарвал - Призрак бомбея

Повар Кандж снова тряхнул Гулу, уже сильнее:

— Это был призрак?

Гулу попытался понять смысл вопроса и разобраться, что же случилось ночью. Мысли путались, но две вещи он знал наверняка: во-первых, вернулась Авни, айя утонувшего ребенка, и, во-вторых, он не расскажет об этом ни одной живой душе.

— Нет, — сказал он вслух. — Я просто… поскользнулся.

— Ну, что я вам говорила? — прогудела Маджи, шумно выдохнув.

— А где Мизинчик? — внезапно спросил Дхир.

Все затихли и огляделись.

— Мизинчик! — крикнула Маджи, подавшись вперед на своем троне. — Мизинчик!

Никто не откликнулся. Кунтал и Нимиша послали проверить восточный коридор, но они вернулись ни с чем. Парвати и Кандж вместе обыскали весь дом, но тоже безуспешно. Гигантская грудь Маджи вздымалась, пока она слезала с трона.

— Мизинчик!

— Может, вышла во двор? — предположил Нимиш.

— Во двор? — переспросил Гулу, вспомнив жуткую сцену у ворот.

— Боже упаси! — Парвати метнулась к двери.

— Гйе она? — кричала Маджи, продвигаясь к входной двери с тростью в руке. — Мизинчик! Иди в дом! Кандж, найди ее!

Кандж нерешительно шагнул на веранду.

— Мизинчик! — Маджи заковыляла к воротам.

Гулу, Парвати и Нимиш подскочили к ней и втроем распахнули створки.

Цепь лежала в воде.

Рядом в луже валялись розовые резиновые сапожки.

Но Мизинчика нигде не было.

Оставив запертый «амбассадор» на обочине, Джагиндер отправился сквозь грозу и сумрак на попутках — мимо Чамбала-Хилл, мимо своего дома на Малабарском холме и до самого Чёрчгейтского вокзала на Чёрчгейт-стрит. Как раз напротив размещалась кафешка «Азиатика», где горстка стариков сутулилась над «Ивнинг ньюс», стайка студентов баюкала томики Горького, Чехова и Тургенева, а пары молодоженов осторожно входили и выходили из наглухо закрытых кабинок, которые прозвали в народе «семейными номерами». Несмотря на столь поздний час, в «Азиатике» жизнь била ключом, и атмосфера была дружеская, расслабленная.

Джагидер медленно прошагал мимо высокой мраморной стойки. За ней хозяин-иранец, в пижаме из тонкого белого муслина, в курте без рукавов, с треугольным вырезом, и со священным зороастрийским шнуром садра на поясе, вел торговлю, взгромоздившись на высокий табурет.

— Желтого слона, — сказал парень, показывая на сигареты «Ханидью» со слоном на пачке.

Хозяин потянулся за пачкой, а затем, выдвинув ящик из-под стойки, положил деньги в одно из шести округлых углублений. В каждом лежали монеты различного достоинства: от крошечных двухпайсовых до крупных — в одну рупию, с профилем короля Георга на обратной стороне.

Джагиндер остановился у стойки и засмотрелся на выставку сигарет: дорогие «Голд флэйк» и «Кэп-стен» уютно примостились на самом верху, их подпирали ряды подешевле — «Чарминар», «Хани-дью», «Ссисорс», «Кэвендерс», «Панамас», а внизу выстроились картонные коробки «Пассинг шоу» — с трусоватым хлыщом в цилиндре на пачке.

— Одну «Голд флэйк», — сказал Джагиндер, поглядывая на выцветший плакат за стойкой, с хвастливым слоганом: «Голд флэйк» от Уилла: почувствуй, что значит курить.

Хозяин достал одну сигарету из жестянки на пятьдесят штук и протянул ему.

Джагиндер нашел свободный столик с круглой мраморной столешницей и сел на шаткий деревянный стул с надписью на спинке: «Сделано в Чехословакии». Закурив, он на миг задумался, кому это взбрело в голову закупать колченогие стулья в далекой коммунистической стране. Взгляд упал на длинные вертикальные зеркала, вставленные промеж деревянных панелей. На верхнем зеркале было написано: ИЗВИНИТЕ, У НАС НЕЛЬЗЯ: ДРАТЬСЯ, РАССИЖИВАТЬСЯ, ГРОМКО РАЗГОВАРИВАТЬ, РАСЧЕСЫВАТЬСЯ, ПЛЕВАТЬСЯ, ОБСУЖДАТЬ АЗАРТНЫЕ ИГРЫ И КЛАСТЬ НОГИ НА СТУЛЬЯ. МЫ НЕ ПОДАЕМ ВОДУ ПОСТОРОННИМ И НЕ ДАЕМ АДРЕСНЬГХ СПРАВОК. Ниже, мокрым мелком, нацарапано меню: «Чай — 10 п., кофе — 20 п., кхари [161] Кхари — сухие витые слойки, сухой иранский хлеб, смазанный маслом. — 10 п., пирожные — 25 п., бран маска — 50 п., омлет (одинарный) — 50 п., омлет (двойной) — 90 п., кока-кола, голд спот, мангола, фруктовая вода с мороженым, содовая — 25 п.».

Джагиндер заказал популярные иранские лепешки с маслом, которые немолодой хозяин Рустам до недавнего времени готовил на месте, пока не умерла его жена. Теперь лепешки и прочие десерты моторикша доставлял в жестяной коробке из «Макдумии» — частной пекарен-ки в Дхарави, самом крупном районе бомбейских трущоб. Джагиндер пролистал стопку газет, лежавших на столе: англоязычные «Таймс оф Индия», «Индиан экспресс» и «Фри пресс джорнал», парсскую «Джаам-э-Джамшед» и еженедельный коммунистический таблоид «Блиц». В «Блице» его привлек заголовок: «Золотой слиток найден спустя шестнадцать лет!» «Взрыв американского парохода «Форт Страйкин» в Бомбейских доках в 1944 году, — говорилось в статье, — запомнился не только фантастическими разрушениями, но и загадочной пропажей 28-фунтового слитка чистого золота. Взрыв вызвал такую гигантскую волну, что корма 4000-фунтового судна обрушилась на крышу эллинга. Доки сгорели дотла в бушующем пламени преисподней. Но золотой слиток бесследно исчез. Специалисты-океанографы заявили, что его подхватило и унесло подводным течением. Однако вчера был задержан мужчина, который пытался контрабандой вывезти из страны золотой слиток с похожей маркировкой».