Шилпа Агарвал - Призрак бомбея

Мизинчик аккуратно положила снимок обратно в шкатулку и придвинула ее к стене у тяжелого туалетного столика с латунным зеркальцем, обращенным вниз. Вверху, на внушительной кровати в стиле короля Эдуарда, на линялой простыне вздымался огромный бабкин живот, похожий на заснеженную вершину, и раздавался оглушительный храп. В углу из стены торчал одышливый кондиционер и горела спираль от москитов, источавшая горько-сладкий запах. Мизинчик щелкнула кнопкой, и кондиционер зашумел, выпустив струю холодного воздуха. Было начало июня — самая невыносимая и влажная пора, когда спать без этого агрегата невозможно.

Мизинчик села на кровать и взяла бабкины теплые руки — узловатые, с синеющими венами. Эти руки дарили жизнь: они держали, одевали и кормили ее, с тех пор как она осталась без матери тринадцать лет назад. Когда Мизинчик была еще маленькой и тоже спала на огромной эдуардовской кровати, она держалась за руки Маджи всю ночь и совершала этот маленький ритуал всякий раз, если чего-то боялась или хворала. Повернув бабкину ладонь кверху. Мизинчик водила пальцем по линиям, начиная с самой толстой, огибавшей большой палец. Она насчитала столько же линий, сколько ей лет, и словно вписала себя в бескрайнюю вселенную на руке Маджи. Мизинчик повторяла короткую молитву: «Я — в тебе». Даже в тринадцать Мизинчик не отделяла себя от своей бабки.

Затем Мизинчик вытерла пролитую воду и поставила на место стальную чашку. Заглянув в темный восточный коридор, ведущий от запертой тиковой двери через все бунгало к передней веранде, она с трудом различила тусклый свет из широкого окна во двор. Второй коридор проходил параллельно первому, в западной половине дома, разделяя его примерно на три части — со спальней, ванной и кухней в каждом крыле, а также залом, столовой и гостиной по центру. Одноэтажное бунгало построил около сотни лет назад высокопоставленный чиновник Ост-Индской компании, который превратил его в архитектурный символ британского Раджа-правления. Жена служащего, тоскуя по приятной прохладе родины, в раздражении окрестила бунгало «Джунглями». Мизинчик любила его изящную симметрию и величавые тиковые двери, сводчатые проходы, вдохновленные эпохой Великих Моголов [6] Великие Моголы — династия тюркского происхождения, правившая Индией в 1526–1858 гг. , и пышный тропический сад с рощицей манговых деревьев.

С деревьев как раз опадали мясистые золотые плоды, и Маджи раздавала излишки, отсылая корзины друзьям и родственникам по всему Бомбею. День сбора манго был настоящим праздником для обитателей бунгало. Садовник приезжал спозаранку вместе с подсобными рабочими, и они собирали целые корзины фруктов, а Мизинчик и ее двоюродные братья, сидя под деревьями, впивались зубами в сладкую мякоть, и на лица их брызгал оранжевый сок. «Бог Ганеша [7] Ганеша — индийский бог изобилия с головой слона. тоже их обожает», — всегда говорила Маджи, нарезая целую горсть «счастливых» манговых листьев, дабы развесить их на передней веранде. Позже в тот же день бабка следила за разделом плодов в нарядной столовой, а ее невестка Савита бродила вдоль длинного полированного обеденного стола, помечая лучшие фрукты для своей родни.

Мизинчик вышла в душный коридор — прохладой можно было насладиться лишь в спальнях и зале. Деревянные половицы, обычно скрипевшие и стонавшие при малейшем нажиме, не издали ни звука под ее легкими шагами. Мизинчик хорошо изучила эти полы, знала, где они провисают, а где лежат прочно, и шагала уверенно.

Прокрадываясь мимо комнаты дяди и тети, она заглянула в щель, сквозь которую их тихие голоса доносились в коридор — вместе с негромким жужжанием современного кондиционера. Приникнув всем телом к щели, она ощутила поток холодного воздуха, высушивший пот на ноге, руке и щеке.

— Разве мало того, что мы взяли к себе Мизинчика? — хмыкнула Савита, и ее тонкие черты исказила злость. Верхние ленты на импортной шелковой сорочке развязались, обнажив крошечный сверкающий бриллиант между грудями. — Аж не верится, что ты послал ее отцу десять тысяч рупий!

— Только по просьбе Маджи, — сказал Джагиндер, словно уточняя, что сам не способен на такую щедрость. С годами его горделивые плечи ссутулились, а на красивое лицо легла тень щетины. — Просто дал взаймы.

— Взаймы? — Савита осуждающе ткнула в него тонким пальцем с аккуратным маникюром. — Нас больше ничего не связывает. Зачем давать им деньги?