Шилпа Агарвал - Призрак бомбея

— Моя Милочка не такая, — сказала Вимла.

— Да-да, она славная девушка.

— И приданое уже почти готово. Намедни ювелир принес последние комплекты. Все наволочки вышили и даже заказали холодильник.

— А машинку «зингер-швингер»?

— И ее тоже. Правда, без швейных ножниц.

— Правильно, ничего острого — чтоб не поранила молодого мужа!

Обе женщины захихикали и продолжили поиски жениха, степенно попивая чай.

— Но она бывает такая переборчивая, — пожаловалась Вимла и раскрыла вишневую матерчатую сумочку, куда складывала все предложения, обвязывая их золоченой нитью из храма. — На нее не угодишь.

— В наши-то времена девушкам выбирать не приходилось, — сказала Маджи, рассматривая черно-белый снимок молодого человека с густыми напомаженными усами.

— Что-уж-тут-поделаешь! Дети больше не следуют старым обычаям. — печально пробормотала Вимла и вспомнила, как безжалостно бил ее муж — кулаком в живот, по лицу, по спине…

— Милочка сделает, как вы попросите, — сказала Маджи, погладив Вимлу по коленке.

— У меня дурное предчувствие, — вдруг призналась Вимла, и на глаза ей навернулись слезы. — Словно случится что-то страшное, и я не выдам ее замуж.

— Вам просто не хочется с ней расставаться. Но это же так естественно, ведь дети — не наша собственность.

Вимла кивнула и вытерла лицо вышитым носовым платком. Но предчувствие не покидало, надвигаясь, словно тень. Вимла пролистала пачку и наткнулась на самое последнее предложение: молодой врач с лицом пшеничного цвета, коллекционирует американские автомобили и бабочек.

— А как вам этот?

— Нет, — сказала Маджи, прищелкнув языком. — Взгляните на его глаза. Жесткие, как камень. Он будет обижать вашу Милочку.

Вимла еще раз посмотрела на красивое лицо юноши: нос с горбинкой, аккуратно подстриженные усы, и лишь потом — на глаза. Взгляд и впрямь жесткий, изумилась она. И жутко похож на взор ее покойного мужа.

Густые грозовые тучи заволокли все небо, но солнце по-прежнему палило. Мизинчик и Милочка отыскали тенистое место и расстелили покрывало. Они немного посидели молча, каждая погрузилась в собственные мысли — так, словно листья унесло ветром. Над мусорным ящиком париком повисло облако мух. Неподалеку детишки визжали от восторга, играя в «башмак ста-рухи-великанши». Юноши открыто пялились на Милочку и, прохаживаясь мимо, старались поймать ее взгляд. А старики украдкой бросали тоскливые взоры, за что жены лупили их ридикюлями и тягали за дубленые уши.

Милочка не обращала внимания, будто и не догадывалась, какая она красивая. Ну а Мизинчик заглушала в себе ревность и подозрительность. «Она тоже его любит?» Раньше Милочка делилась с Мизинчиком секретами: давала советы перед первыми месячными, рекомендовала есть «небесный фрукт» и кору ашоки, чтобы грудь лучше росла. Но хотя они были так близки и полностью доверяли друг другу, порой Милочка умолкала и задумывалась, а лицо ее становилось непроницаемым. Догадываясь, что она не расскажет о ночных событиях в саду, Мизинчик решила обсудить другую животрепещущую тему.

— Ты знаешь, диди , — начала она, — что дверь одной нашей ванной запирают на ночь?

Сначала Милочка смутилась, а затем вдруг поняла. Она поднесла изящную руку к губам:

— Правда?

— Ты ведь знаешь об этом?

Милочка покачала головой.

— Нет, знаешь! — воскликнула Мизинчик и схватила Милочку за руку. — Расскажи мне!

Милочка вздохнула, вспоминая тот день. Ей было всего четыре года, но утром она взобралась на тамаринд, пока родители спали, и выследила старшего брата — тогда еще мальчонку. Он перешел двор и шмыгнул в проход к соседнему бунгало. Брат проник через боковую дверь — ее отпирали на рассвете, чтобы слуги могли свободно входить и выходить. Немного спустя он вернулся с печеньем, которое украл из чулана Маджи, и уже успел набить им рот. Она не рассказала родителям — особенно после всего случившегося. Долгие годы Милочка мучилась от этого, но теперь уже незачем раскрывать тайну.

Она снова вздохнула:

— Это тетушка Савита ввела такое правило — запирать дверь. Ты же знаешь эти ее суеверия и пережитки.

В самом деле, Савита всегда боролась с призраками и злобными духами, оберегая свое счастье, которое они норовили разрушить. Потрясая черным карандашом для подводки, точно мечом, она защищала сыновей от нечисти, затаившейся поблизости, и рисовала черные точки у них за ушами — от сглаза.

— Но ее-то ванная ночью открыта, — сказала Мизинчик.