Олег Игнатьев - Мертвый угол

Чтоб осмотреться и наметить путь отхода ему достаточно было секунды.

Сделав вид, что перепутал этажи, нажал на кнопку, но, махнув рукой, мол, долго ждать, быстро прошел по коридору, включил рацию, приложил к уху, и с выражением суровой озабоченности на лице поправил нож на поясе «спецназовца».

— Давно на стреме?

— Два часа.

— А там, — он показал на потолок, — кто из парней цинкует?

— Сармак и Чалый.

«Спецназовец» со вздернутой, почти что заячьей, губой и мелкими кудряшечками на висках отвечал четко, быстро, по-военному, без тени замешательства или тревоги.

«Значит, я верно угадал, — подумал Климов. — Это парни «Чистого».

— Сменишься, зайдешь. Вы с Чифирем мне пригодитесь.

— Жмуриков мылить?

— Узнаешь.

Сказав, что он сейчас будет у «Медика», Климов сбежал по лестнице, выключил рацию и сделал мрачный вывод: переговоры террористов с МВД и контрразведкой ничего пока не дали. Заложников стали расстреливать. Пусть даже изредка, по-одному… уже кошмарно. Скрепляют банду кровью и устрашают правительство.

Одни готовы топать за тобой, другие растоптать.

Климов вспомнил Федора и пожалел, что не рискнул бежать с ним вместе. Теперь казнил себя за собственную трусость.

Кабинет директора шахтоуправления находился за темно- вишневой с черными прожилками дверью, перед которой также, как и при входе в здание, стояли двое.

По тому, как они приветственно кивнули Климову, он понял, что и это «его парни».

— Музгу и Чифаря увидите, пусть не уходят.

— Ясно.

«Ничего вам, чугунки, не ясно», — прошел мимо них Климов и, даже не глянув на троих амбалов, куривших в приемной, резко поправил кепку-афганку.

— «Медик» здесь? — спросил он воздух впереди себя и дернул дверь.

Войдя в кабинет, невольно сощурился: яркие, сияющие хрусталем и позолотой люстры ослепляли.

Прямо от двери, по ходу Климова, сидел Сережа.

Санитар Сережа.

«Медик».

Он с кем-то говорил по рации, и Климов уловил его оброненную фразу:

— Да, Зиновий. В час по жмурику.

Климов невольно глянул на часы и, предупреждая все возможные вопросы, ускоряя шаг и напуская на себя озлобленность, по-воровски, двумя лишь пальцами: указательным и безымянным вытащил из нагрудного кармана письмо в целлофане.

— Могильщик подбросил. Тебе.

— Что это? — занятый какой-то своей мыслью, спросил «Медик» и отключил рацию.

— Письмо. Помеловка.

— Давай, — протянул руку «Медик» и, хмыкнув при виде четвертушки бумаги в пакете, кинул письмо рядом с собой, на стол.

Затем придавил его рацией, достал из кармана «камуфляжа» сигареты «Филипп Моррис», повертел в руках спичечный коробок с этикеткой, на которой большая красная капля падала на четкий лозунг: «КРОВЬ ВОЗВРАЩАЕТ ЖИЗНЬ!», посмотрел куда-то за ухо Климова, прикурил, фукнул на пламя, сбил его, подержал в ногтях полуобгоревшую спичку и, помедлив, сунул ее под крышку коробка. Вид у него при этом был завзятого хозяйчика, а не главаря террористов, который, перейдя черту добра и зла, внутренне уже агонизировал и, страшась собственной смерти, мечтал насладиться агонией других.

— Где Чифарь и Музга? — сосредоточенно потирая, пальцем левую бровь, затянулся сигаретой «Медик» и передвинул рацию направо. Пакет потянулся следом, заскользил по гладкой полированной поверхности стола, но на полпути отлип от рации.

— Увязались за Легавым.

— Справятся?

— Догонят.

— Я спрашиваю, да ты сядь, — текучий сизый дым на миг закрыл лицо нахмуренного «Медика», — им помощь не нужна? Куда он мотанул?

Климов не ответил. Перед ним стоял выбор: на какой стул сесть? Три стула вдоль стола, три стула — вдоль глухой стены, два стула — рядом с «Медиком» и восемь стульев — вдоль такой же широкой, стеклянной, как и в вестибюле, двойной стены, заменяющей окно в роскошном кабинете. Эта стена-окно выходила не во двор, а панорамно открывала взору Ключеводск. Навесы автотранспортного предприятия, базарчик, поликлиника, хозяйственный и книжный магазины…

Эту стену — против света — он и выбрал.

Все меньше шансов, что его узнают.

— Твой зухер мотанул за город. Но Чифарь его смарает. Без булды.

— А он мне с биркой на левой не нужен. Я живого его жду. Ты понял?

При каждом блаженно-замедленном выдохе «Медик» махал перед собой ладонью и разгоняемый им дым слоисто обтекал его лицо. Глаза с бесовской зеленцой и темный с ранней проседью волнистый жесткий волос напоминали Климову какого-то актера, но какого, он сказать сейчас не мог. Безукоризненно правильный нос красиво сочетался с моложавыми губами.