Олег Игнатьев - Мертвый угол

— Занятия, — обескураженно ответил ему Петр и пожал плечами, мол, о чем тут говорить?

— В том-то и дело, что религия, — как бы взвешивая на руках тяжелый фолиант, ответил Климов, — от лукавого… Гармония, о которой твердит это учение, на самом деле дисгармония. Все наоборот. По йоге счастье — состояние нирваны. Выключение сознания.

— Жена говорит: свобода от стрессов.

— А что это мы так боимся их? Слово красивое? Можно подумать, раньше нервотрепки было меньше! Просто йога — бегство от действительности. Оккультизм. Дьявольщина. Шарлатанство. Шиворот-навыворот. И если очаг оккультизма гнездится там, где нет житейской мудрости и человеческого мужества, то центр международного движения йогов находится не в Индии, откуда оно вышло, а в Чикаго, Петр, в Чикаго! Это о чем-то говорит?

— Центр гангстеризма…

— И так далее. Главное, что йога — это никаких конфликтов. Созерцание того, чего нельзя увидеть глазом. Грубо, собственного пупка. Другими словами, конструирование беспричинных отношений. И это в мире, где борятся добро и зло, где сталкиваются свет и тьма, свет разума и тьма невежества… Где Господь Бог оставил человеку право выбора.

Голубые глаза Петра расширились.

— И я ей говорю: нельзя жить без мозгов: все время «отключаться», созерцать, — он с ненавистью в тоне выделил последние слова, — жить без мозгов, это безумие? А, Юр? Нирвана идиотов.

— Безумие, конечно, — согласился Климов. — Безумие этой религии. А если быть конкретнее, то йога — дитя истерии и раздвоения личности, то бишь, шизофрении. Это мне и жена объясняла, и профессор психиатр.

— Шизики это дебилы?

— Нет. Со мной в палате, в отделении лежали всякие, я насмотрелся. Объясняю. Есть такой диагноз у врачей: мышечный ступор. Днями, неделями, месяцами выдерживание одной и той же позы, отказ от пищи, однообразность жестов, слов, и — самое ужасное при этом! — сохранение интеллекта.

— Все понимают?

— Пусть не все, но соображают. А раньше их, таких больных, в дурдом не прятали. Не изолировали от других. А все маньяки, шизики ужасно говорливы и общительны. У них — идея!

— Сдвиг по фазе?

— Да. Заскок и бзик. Словом: идея. А идею надо довести до масс! Они пророки. Альтруисты. Это раз. — Климов загнул мизинец и уперся локтем в колено. — Второе: большинство из них истерики.

— Посуду бьют?

— Не обязательно.

— А у моей, чуть что — посуду об пол! И мамаша у нее была такая: истеричка… Тесть помучился, пока не умер. Страшный суд.

— Посуду, это ничего, — утешил Петра Климов. — Есть просто потрясающий пример: религиозные кликуши велели распять себя на кресте…

— Гвоздями? Как душманы наших распинали в кишлаках?

— Да, гвоздями, — выделил это слово Климов, чтобы не скрипнуть зубами: внутренняя боль при слове «наших» захлестнула его сердце. Да… так вот, — он медленно провел рукой по лбу, словно стирал испарину, как некогда, в мятежном кишлаке, когда они с Петром наткнулись на истерзанные трупы. — Распять велели и, никак не обнаруживая боли, что характерно именно при истерии, стали требовать, чтоб в голову им забивали клинья… После распятия, учти!

Петр даже отшатнулся. Взор его стал отрешенным и невидящим. Наверное, он тоже мысленно был в кишлаке, у мертвых тел.

Климов помолчал и вывел друга из оцепенения.

— А после им живьем содрали кожу.

— У-у, — зверино прорычал Петр и мотнул головой: не могу!

— И даже без кожи! Без кожи! — содрогнувшись, сказал Климов, — просили выдумать им новые мучения.

— Кошмар, — выдохнул Петр и, устрашенный, все никак не мог стряхнуть с себя оцепенения.

— Но главное, — Климов нарочно сделал паузу, — никто из них не требовал выколоть себе глаза или залить смолою уши. Из них тянули жилы, бросали внутренности псам, но уши и глаза были открыты! Вот, где соль!

— Не понимаю.

— Потому что ты нормальный человек. А они истерики, маньяки, йоги… Им нужно было видеть восхищение и запредельную любовь фанатиков к себе. Истерикам необходимо, чтобы их любили! Иначе они в эти игры не играют.

— Любовь любой ценой?

— Любой ценой. И так во всем. От быта до политики. Включая и преступный мир. Воров, насильников, убийц. И даже модное сейчас сыроядение и крайнее вегетарианство. Истерия. Быть не как все. Чтобы заметили. Людей ведь нынче море…

— Да, пять миллиардов…

— Поэтому и эпидемии распространяются быстрее. Гриппозные, холерные, интеллектуальные…

— Но йога, вроде, подчиняет тело духу, как и в каратэ?