Александр Генералов - Конец волкодава

— Не знаю: я политикой не интересуюсь.

— Вот как? — удивился незнакомец. — А по виду вы интеллигентный человек.

— Так что же? — усмехнулся Шатров. — Вы ведь не будете меня убеждать, что сами из крестьян?

— О, извините за бестактность…

Незнакомцу принесли обед. Он не торопясь налил рюмку, поднял ее и негромко сказал:

— Выпьем за знакомство.

В голосе его Шатрову послышалась ирония, и он резко ответил:

— За случайное — нет.

— Почему вы думаете — случайное? — лицо его стало серьезным. — Наша встреча состоялась отнюдь не по воле случая.

— Шутить изволите? — в тон ему проговорил Шатров.

— Могу сказать больше. Есть надежда, что и в дальнейшем пути наши, возможно, еще не раз скрестятся.

— Даже так?

— А вам бы этого не хотелось, товарищ Шатров?

— Откуда вам известно мое имя? — на мгновение Георгий растерялся.

— Мне грех не знать. У вас такая репутация…

Незнакомец рассмеялся. Но серые, слегка прищуренные глаза его смотрели с нагловатой настороженностью.

— Кто вы? — резко спросил Шатров.

— Я? — незнакомец неопределенно пожал плечами. — Может быть, даже тот, кого вы, к примеру, будете тоже в скором времени разыскивать.

— Странная рекомендация…

— Нет, не подумайте, что я идиот, товарищ Шатров. Мне просто очень хочется вам помочь.

На лице Георгия отразилось неподдельное изумление.

— Помочь? В чем?

— Давайте сначала выпьем, а потом уж продолжим разговор.

— Ну что ж, давайте, — согласился Шатров, украдкой бросая взгляд в сторону сидевших неподалеку милиционеров. По их виду он понял, что те давно заинтересовались происходящим за его столом.

Они выпили, закусили. Отставив в сторону тарелку, незнакомец, понизив голос, проговорил:

— Значит, продолжим беседу?

— Так в чем же вы хотели помочь мне?

— Вы ищете того, кто убил Егора Савичева и похитил его жену Екатерину?

— Допустим.

— Так вот. Зря вы придаете этому делу такое значение. Тут просто житейский конфликт, Егор женился на женщине, которая принадлежала не ему. Попросили вернуть, он отказался. Естественно, понес за это наказание. Вообще, товарищ Шатров, поменьше лезьте в личные дела.

— Вы думаете, можно убивать людей безнаказанно?

— Можно, — будничным тоном и с некоторой брезгливостью в голосе проговорил незнакомец и, вздохнув, добавил: — Если они заслуживают того. Для пользы общества.

— Так это вы прихлопнули старика Савичева?

— Нет, но не буду отрицать, что это сделали мои друзья.

— А Екатерина жива?

— Жива и радуется тому, что избавилась от такого ханыги, как Савичев.

— Н-да, — задумался Шатров, глядя на своего странного собеседника.

— Кстати, — оживился тот, — доброжелатель, который сообщил вам, где искать Екатерину Савичеву… умер.

— Убит?

— Совершенно верно, милейший.

Шатров медленно поднялся.

— Мне придется арестовать вас.

— Вы не сделаете этого, — спокойно проговорил незнакомец и тоже встал. — У вас не хватит на это смелости. Смотрите, я кладу на стол свой пистолет, и ухожу. Вы ж не посмеете выстрелить мне в спину.

И он не спеша направился к выходу. Шатров растерянно смотрел на лежавший перед ним пистолет. Выскочили из-за стола милиционеры, но Георгий жестом остановил их.

У порога незнакомец обернулся и торжествующе произнес:

— О’ревуар, милейший!

Когда они выбежали на улицу, его уже нигде не было.

На вопросы милиционеров, что произошло и почему он отпустил этого подозрительного типа, Шатров не ответил. Георгий и сам не мог понять, почему…

Парфен Трегубов во время гражданской войны служил в разведке. Под Перекопом был тяжело ранен и около года валялся в госпиталях. Вернулся на родной Урал с костылем. И тут повстречал друга детства Ивана Боровкова. Прямо на улице обнялись и расцеловались.

— Ну и чем же ты думаешь заняться? — спросил Боровков Парфена, когда их воспоминания иссякли.

— Пойду, как прежде, на мельницу работать.

— Слушай, Парфен, — прервал его друг, — жми в милицию. У меня людей не хватает.

— Да как же вот с этим быть? — похлопал Трегубов по раненой ноге.

— Мне твоя нога сейчас ни к чему, мне твой опыт, твоя голова нужны, Парфен. Айда в уездный комитет.

Так Парфен Трегубов оказался в милиции. Работа была ему здесь по душе. Он продолжал жить той беспокойной тревожной жизнью, к какой привык на войне. Тут тоже был фронт, незримый, но с ожесточенными сражениями, жертвами, удалью. А смелости и находчивости Парфену было не занимать. Однако Боровков всячески сдерживал своего друга, посылал его на опасные операции только в самом крайнем случае.